Великий и ужасный. Григорий Аркатов

сообщения, которые ему представил его адъютант, а затем вывел видео на экран.

      «Думаю, можно было обойтись и без этого», – мысленно предположил Люциус, когда в очередной раз увидел белый шум и седовласого мужчину в черной полевой спецодежде, который все так же редко появлялся на экране и неустанно мямлил:

      – Мы… не нужно… запрещаем… Искандарион… не ваше дело…

      – Да, это определенно запись, – согласился капитан с прежним заключением советника.

      Однако геральдиеров это обстоятельство совсем не заботило, так что они снова, хотя и немного вяло, стали скандировать:

      – Да снизойдет на вас нерушимость Устава!

      – Сейчас и во веки веков! – поддержал их Люциус, прекрасно понимая, что все они всего лишь случайные жертвы обстоятельств.

      А вот командор Ло не проронил ни слова, а лишь продолжал смотреть на окружающий мир широко раскрытыми зрачками, в которых надолго застряло непонимание невероятной возможности потерпеть поражение в борьбе за правое дело. Пришлось капитану и его немного расшевелить. Для этого он положил свою руку на плечо командора и сказал с предельно возможной доходчивостью:

      – Ничего, Микай, будет и на твоей улице праздник. А пока прошу тебя и твоих людей покинуть капитанский мостик и ждать дальнейших распоряжений.

      Командор не сумел сказать что-либо против предложенной концепции. Хотя имело ли смысл продолжать противостояние? Для него, безусловно, да. Но в данной ситуации он спешно сложил все возможные плюсы и минусы и решил, что благоразумнее пока что отступить, пускай и с позором.

      – Так что? – нетерпеливо поинтересовался у него капитан.

      – Мы уходим, – тут же безоговорочно ответил ему Ло.

      Далее он неспешно развернулся к дверям лифта и жестом пригласил всех своих соратников следовать за ним. Сказать что-то по этому поводу командор не мог, а точнее не хотел. И все потому, что большего конфуза, чем сейчас, с ним никогда не случалось, а значит, он не знал как правильно себя вести, оказавшись в подобном жизненном тупике, и в связи с этим предпочитал отмолчаться. В этом одутловатом молчании с опущенным вниз взглядом командор хоть и нехотя, но все же дошел до лифта и едва заметно дрожащим пальцем осуществил вызов.

      «О, Боже! О, Боже!» – думал все те несколько секунд Микай Ло, которые он потратил на скользко-тревожное ожидание прибытия транспортного средства.

      Причиной такой тяжелой нервозности были устремленные в его хребет тяжелые взгляды, принадлежащие тем, кого он подвел и тем, кто торжествующе праздновал его поражение. Так что, когда двери наконец-то распахнулись перед его носом, командор облегченно выдохнул скопившееся в легких напряжение и не менее облегченно подумал: «Ну, слава Богу!», – и на этот раз сделал быстрый шаг вперед.

      – Всего хорошего! – крикнул ему вслед Люциус, которому очень хотелось смаковать свое хитроумное торжество.

      Очевидность этого притязания явственно отражалась на лице капитана,