Законодатель. Том 1. От Саламина до Ареопага. Владимир Фадеевич Горохов

до купца всего один шаг, как впрочем, от купца до поэта, от купца и поэта до стратега, от стратега до купца и поэта тоже всего лишь шаг?

      – Да, Солон. Грани между всем этим малозаметны, порой трудноразличимы. И всё же, между названным выше, есть и важное различие.

      – Какое же различие? – поинтересовался гость.

      – А такое, – рассудительно ответил хозяин, понизив тон голоса. – В поэзии и торговле в значительной степени удача зависит от умения говорить, а в военном деле – от искусства молчать. Поверь, многие сильные, но болтливые были повержены из-за неспособности хранить важную тайну. Хочу, чтобы ты знал, – добавил он таинственными полушёпотом после некоторой паузы. – В Афинах есть немало осведомителей, да и просто болтливых людей. Ведь слово – наша сила и наша слабость. Всё, что ты собираешься предпринять, сразу же может стать известно мегарянам. Учти это, любезный военачальник. Будь осмотрительнее, лучше посостязайся со всеми сомнительными людьми в молчании.

      Солон с удовлетворением слушал размышления престарелого храбреца, ко всему ещё и весьма мудрого, и в знак согласия кивал головой.

      – Так вот, Солон, склоняюсь к тому, что не одолеть тебе мегарян.

      Тут он сделал длительную паузу и хитро посмотрел на гостя. Последнему и от произнесённых слов, и от взгляда Лисия стало не по себе.

      – Да, не одолеть тебе мегарян, – повторил старый воин, – в открытой схватке. Здесь, нужно что-то другое, особое, необыкновенное. Афинянин может одолеть мегарянина только умом и хитростью. Надо придумать нечто из ряда вон выходящее, такое, чего они и ожидать не смеют. Ты, я полагаю, своим умом превосходишь их и способен поразить чем-то непостижимым. Да-да, я уверен в этом.

      – Легко сказать, – уныло буркнул стратег себе под нос.

      Но всё же он остался доволен услышанным в доме эвпатрида. Поблагодарив Лисия за добрые советы и за обед, Солон стал собираться домой. В комнату вошла Елена. Поэт снова обратил внимание на её необычайную красоту, обаяние и приветливость.

      Поистине в этой деве многое от Елены – жены Менелая, а возможно, и сама Афродита живёт в ней, – подумал он. – Только теперь мне становится доподлинно понятным из-за чего, вернее из-за кого, ахейцы и троянцы воевали десять лет. Было из-за кого сражаться.

      – Ты всё хорошеешь, Елена, – не удержался от хвалы гость. Она божественно улыбнулась и почти не задумываясь, ответила:

      – А ты. Солон, всё богатеешь и становишься знаменитее.

      – Много ли проку в такой знаменитости, если она налагает на тебя дополнительное бремя.

      – Знаю, знаю, – зарумянившись от солонового взгляда, молвила юная прелесть. – О многих твоих заботах я наслышана, хотя это и не женское дело. Я бы всем своим естеством рада помочь тебе, но, к сожалению, рождена женщиной.

      И она с таинственной грустью в глазах посмотрела на Солона, который, вздохнув, загадочно сказал:

      – Как знать, как знать, прекрасная Елена! В моём деле может понадобиться и женская помощь.

      С этими словами