Дубли. Сергей Юрьевич Ростовцев

такая поэтесса, Ахматова. В школе ее не проходят…

      – Я читал Анну Андреевну.

      – Так вот она написала «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи…»

      – …Не ведая стыда».

      – Так вот, сор этот – это то, что в мысли автора изначально не входило. Поэт… да не поэт, для решения любой задачи выходящей за рамки заранее известных условий, необходим некоторый мусор – случайный раздражитель. Мозг и так работает, и, наверное, уже все знает. Надо только помочь ему вывести это знание в сознание. В осознание. Для этого надо дать ему за что-то зацепиться.

      Тимошук почесал затылок и поморщился, глядя на Серёгу.

      – Не то чтобы Вы меня убедили, Сергей Юрьевич, но телевизор – это не проблема. И четыре телевизора тоже не проблема. К тому моменту, как пиво будет допито, их привезут. Ишь, как Фрейда за Ахматовой замаскировал.

      – Крутани!

      В жизни множество путей.

      Направлений – тысчи.

      Приключений и потех,

      Мы на зад свой ищем.

      Тимошук уехал, а Абрамов остался.

      Телевизор привезли новый – прямо с радиозавода.

      Как ни странно, он сразу заработал. И телевизор уселись смотреть все. Отвлечься, действительно хотелось. Юрий Сенкевич рассказывал о галапагосских черепахах. И конечно, слоновые черепахи занимали в передаче не последнее место.

      – А почему они такие медленные?

      Вопрос Серёги сначала вызвал у Валерки легкое раздражение. Потом раздражение сменилось изумлением. Валерка вспомнил сегодняшнюю Серёгину лекцию Абрамову.

      Если накачать под панцирь черепахи метан, передвигаться ей будет полегче. Но тогда она станет более доступна для хищников. Хотя какие хищники на Галопогоссах и с её панцирем? Хищник, только человек. Моряки использовали черепах как живые консервы. Но ведь эволюция произвела ее такой не под давлением эволюционного отбора, проводимого моряками в целях насыщения.

      – Я хочу глянуть, что у этой штуки под «капотом». – Сказал Валерка – Помогите мне ее приподнять.

      Валерка залез под поднятый и поставленный на стулья, вместо домкратов, диск сифонофора.

      По центру там, где обычный сифонофор имел прикрепленные колонии, были гладкие округлые углубления размером в юбилейный рубль. Валерка надавил на одно из них, оно поддалось.

      Из-под поддавшегося углубления, как из-под клапана, чуть зашипело, и пошла вонь сероводорода.

      Валерка отпустил и «клапан» стал на место, прекратив шипение. Валерка осмотрел все углубления и увидел по краю одного из них щель. Тонкую, как волос, но щель. Валерка надавил на это углубление, оно также поддалось, но шипения не было.

      Когда Валерка отпустил этот «клапан», он, щелкнув, стал на место.

      Щель исчезла.

      Валерка достал из кармана стеклограф, и пометил это углубление. Потом он пометил, но по-другому, то углубление, откуда зашипело. Потом Валерка попросил целый полиэтиленовый кулек, и получив его, заполнил его газом из шипящей выемки.

      На анализ отдавать не пришлось. Валерка, выдавил в пробирку часть газа и вставил