Сочинения. Константин Станюкович

улыбнуться, но вместо улыбки на его лице появляется страдальческая гримаса.

      Гром грохочет, не останавливаясь, и с неба падают огненные шары и перед тем, как упасть в океан, вытягиваются, сияя ослепительным блеском, и исчезают… Ураган, казалось, дошел до полного своего апогея и кладет набок корвет и гнет мачты… Какой-то адский гул кругом.

      Сердце Володи невольно замирает в тоске… Ему кажется, что гибель неизбежна. «Господи!.. Неужели умирать так рано?» И в голове его проносятся мысли о том, как хорошо теперь дома, о матери, о сестре, о брате, о дяде-адмирале. Ах, зачем он послушал этого адмирала?.. Зачем он пошел в плавание?..

      Между тем многие матросы спускаются вниз и с какой-то суровой торжественностью переодеваются в чистые рубахи, следуя традиционному обычаю моряков надевать перед гибелью чистое белье. В палубе у образа многие лежат распростертые в молитве и затем подымаются и пробираются наверх с каким-то покорным отчаянием на лицах. Среди молодых матросов слышны скорбные вздохи; многие плачут.

      – Не робей, ребята! Ничего опасного нет! – громовым голосом кричит в рупор капитан.

      Но его голос не долетает, заглушаемый ревом урагана. Однако спокойный его вид как будто вселяет надежду в сердцах этих испуганных людей.

      Корвет все чаще и чаще начинает валить набок, и это капитану очень не нравится. Он оборачивается и, подозвав к себе старшего офицера, кричит ему на ухо:

      – Топоры чтоб были готовы… Рубить мачты в случае нужды.

      – Есть! – отвечает старший офицер и, спускаясь с мостика, торопливо пробирается, держась за леер, исполнять приказание.

      У фок– и грот-мачт стали люди с топорами.

      Но ураган распорядился сам.

      Грот-мачта вдруг закачалась и, едва только успели отбежать люди, повалилась на подветренный борт, обрывая в своем падении ванты и такелаж и валя корвет еще более набок… Волны, громадные волны, были совсем близко и, казалось, готовы были залить корвет.

      Все невольно ахнули и в ужасе крестились.

      – Мачту за борт… Скорей рубить ванты! – крикнул в рупор капитан, и лицо его побелело…

      Прошло несколько ужасных мгновений. Корвет почти лежал на боку.

      Ашанин невольно зажмурил глаза и бессмысленно шептал:

      – Господи! да за что же… за что?..

      Наконец ванты были обрублены, и грот-мачта исчезла в волнах. Корвет поднялся, и лицо капитана оживилось.

      В этой борьбе прошел час, другой, третий… Эти часы казались веками. Наконец ураган стал стихать, вернее, корвет все более и более удалялся от него. Страшное облако, в середине которого виднелось синее небо, которое моряки называют «глазом бури», значительно удалилось… Гром уже грохотал в стороне, и молния сверкала не над «Коршуном». Волны были меньше.

      Все облегченно вздохнули, взглядывая на мостик, точно этим взглядом благодарили капитана.

      К вечеру корвет был уже вне сферы урагана, искалеченный им таки порядочно. Он потерял грот-мачту и несколько