Сочинения. Константин Станюкович

отправятся за город – в знаменитые апельсинные рощи, а потом в живописное ущелье, оканчивающееся обрывом над океаном, откуда вид восхитительный. По крайней мере так говорили местные жители.

      Ужин уже приходил к концу, как в залу вошел ревизор и, присевши к столу, заказал себе ужин и велел подать шампанского.

      При виде ревизора веселое настроение Ашанина исчезло. Он вдруг сделался мрачный и бросал свирепые взгляды на ревизора.

      – Что с вами? – спросил доктор.

      – Вы разве не знаете, что сделал со мной этот отвратительный дантист?

      – Какой дантист? У нас не один! – улыбнулся Федор Васильевич.

      – Первушин.

      – Ничего не знаю.

      – Вы разве не на катере съехали на берег?

      – Нет, на вельботе вместе с капитаном…

      – Ну, так слушайте, Федор Васильевич!

      И Володя, снова взволнованный при воспоминании об обиде, рассказал, что сделал с ним ревизор.

      – Плюньте, Владимир Николаич.

      – Нет, я так этого не оставлю, Федор Васильевич. Такого нахала надо проучить: он не в первый раз устраивает мне пакости. Я не обращал прежде внимания, а больше не могу.

      – Что же вы хотите делать?

      – Я ему при всех скажу, что так порядочные люди не поступают.

      – Бросьте. Охота вам поднимать историю. Он пожалуется на вас капитану, скажет, что вы дерзки со старшим… Точно вы не знаете Первушина?

      Но возбуждавшийся все более и более Володя не слушал Федора Васильевича и, чувствуя неодолимое желание «оборвать» ревизора, вздрагивавшим голосом крикнул ему через стол:

      – Степан Васильевич!

      – Что вам угодно, господин Ашанин?

      – Мне угодно узнать, отчего вы не подождали меня минутку на катере, несмотря на то что вестовой доложил, что я готов! – вызывающим тоном продолжал Володя, внезапно бледнея.

      Наступило общее молчание.

      – Я не обязан всех ждать… Вольно вам было опаздывать!

      – Одну минуту не могли подождать? Значит, не хотели?

      – Хотя бы и не хотел. Это не ваше дело, и я попрошу вас прекратить этот разговор! – проговорил ревизор, возвышая голос.

      – Вы не имели права не хотеть. Катер для всех офицеров, не для одного вас…

      – Прошу не забываться, господин гардемарин Ашанин. Вы – дерзкий мальчишка!

      – А вы – невежа, господин Первушин! – крикнул Володя. – И я знаю, почему вы стараетесь при всяком случае сделать мне неприятность: потому что я вас считаю дантистом… Вы бьете матросов, да еще не имеете доблести делать это открыто и бьете исподтишка…

      – Молчать! Как вы смеете так говорить со старшим в чине! – крикнул, зеленея от злости, Первушин.

      – Молчите сами! Мы здесь на берегу, а не на корвете! – крикнул в свою очередь и Володя.

      Первушин видел со всех сторон несочувственные взгляды, видел, что большинство офицеров на стороне Ашанина, и примолк, усиленно занявшись едой.

      – Ну, так и знайте, он теперь на вас рапорт подаст! – тихо заметил