Пан Володыевский. Генрик Сенкевич

Божья пригнула тебя к земле, но она же тебя и подымет и утешит… Бог с тобой! Ты ведь останешься с нами?

      Рыдания потрясли грудь пана Михала.

      – Останусь! – сказал он сквозь слезы.

      – Вот и хорошо! Таких, как ты, нам бы побольше! А теперь, старый товарищ, вспомним то время, когда мы с тобой садились за стол в походных палатках, в русских степях… Хорошо мне с вами! За дело, хозяин, за дело!

      – Vivat Joannes dux![9] – закричали все хором.

      Начался пир и продолжался долго.

      На следующий день пан гетман прислал Володыевскому в подарок гнедого жеребца большой ценности.

      VI

      Кетлинг и Володыевский дали себе слово, как только представится случай, ездить по-прежнему стремя у стремени, греться у одного костра, спать на одном и том же седле в изголовье.

      Но случай их разлучил не позднее как через неделю после их встречи. Из Курляндии прибыл гонец с известием, что тот Гасслинг, который усыновил и наделил состоянием молодого шотландца, теперь внезапно заболел и пожелал видеть своего приемного сына. Молодой рыцарь, недолго думая, сел на лошадь и поехал.

      Перед отъездом он просил пана Заглобу и Володыевского считать его дом своим и жить у него до тех пор, пока им не надоест.

      – Быть может, Скшетуские приедут, – говорил он, – к выборам сам Скшетуский, наверное, приедет, но если бы приехала и вся его семья, то и для нее найдется место. У меня нет родных, но и родные мне не были бы дороже вас!

      Заглоба был особенно доволен этим приглашением: ему было очень удобно у Кетлинга; но и Володыевскому это было на руку.

      Скшетуские не приехали, зато дала знать о своем приезде сестра Володыевского, которая была замужем за паном Маковецким, стольником летичевским. Нарочный поехал прежде всего к гетманскому двору, чтобы расспросить, не слыхал ли кто-нибудь из придворных про маленького рыцаря. Ему указали дом Кетлинга.

      Володыевский очень обрадовался: много лет уже не видался он со своей сестрой, и, узнав, что она, не найдя подходящего помещения, остановилась в Рыбаках, в жалкой лачуге, он тотчас же помчался туда, чтобы пригласить сестру в дом Кетлинга.

      Были уже сумерки, когда он приехал к ней; он узнал ее сразу, несмотря на то, что кроме нее в комнате находились еще две другие женщины. Она была низенькая и кругленькая, точно клубок ниток. Она тоже узнала его, и, упав друг другу в объятия, они долго не могли выговорить ни слова; он чувствовал ее теплые слезы на своем лице и сам всплакнул. Другие две женщины стояли тут же и молча смотрели на эту встречу.

      Пани Маковецкая опомнилась первая и начала выкрикивать тонким и пискливым голосом:

      – Столько лет, столько лет! Помоги тебе бог, дорогой брат! Как только пришло известие о твоем несчастье, я тотчас же собралась ехать. И муж меня не удерживал: со стороны Буджака идет гроза… Поговаривают и о белгородских татарах. И, должно быть, скоро зачернеют дороги – птицы тучами слетелись: это всегда бывает перед каждым набегом. Да утешит тебя Господь, брат дорогой!

9

Да здравствует Иоанн, предводитель! (лат.).