Кощеево седло. Всеслав Чародей – 3. Виктор Некрас

Был бы дружинный, его бы уже искали! Не видишь разве, – он уже несколько дней как ранен.

      И правда! Торля смолк и снова поглядел на раненого – удивлённо и со вновь пробудившимся страхом.

      В этот миг раненый шевельнулся, и Сушко тут же отдёрнул руку от его груди. Вой открыл глаза, мутно глянул на мальчишек, пробормотал что-то неразборчивое (мальчишки разобрали только «княже», «бежать», «боярин», «княгиня ждёт» и «Полота») и снова закрыл глаза и обмяк. Братья вновь переглянулись, подумав об одном и том же.

      О полоцком князе, заключённом в Берестове, невдали отсюда.

      – Полота! – Торля затеребил старшего брата. – Ты слышал, он сказал – Полота! Может, это сам Всеслав?!

      – Да слышал, слышал, – огрызнулся Сушко, думая о чём-то своём. – Нет, не похож…

      – А то ты Всеслава видел, – съязвил Торля.

      – А то как же, – усмехнулся старший брат. – Видел. Когда наши вместе с черниговцами, переяславцами да полочанами в степь ходили, торков гонять.

      – Но он сказал – Полота…

      – Ну сказал, – Сушко задумчиво кивнул. – Полочанин он, кривич, и по выговору слышно.

      – Ну так надо… – и Торля вдруг замолк, сам не понимая, что именно ему «надо».

      – Что – надо? – неласково глянул Сушко. – Полочанина выдать великому князю? Раненого – его врагам? Кривича – христианам?

      – Но что же делать-то? – в отчаянии спросил Торля.

      – Помолчать и подумать! – отрезал старший брат. – Или хотя бы не мешать думать мне, понял?!

      Торля умолк. Ждал, что скажет старший брат – в любых трудных случаях он привык слушаться Сушко.

      – Придумал, – сказал вдруг Сушко, и Торля так весь и подобрался. – Пойдёшь за Глубочицу, к Туровой божнице, к владыке Домагостю, расскажешь ему всё. А там уж он пусть сам решает, что делать. Понял ли?

      – А… ты?

      – А я здесь посижу, постерегу.

      К волхву!

      – Страшновато, – Торля поёжился, представив, как это – подойти к волхву, пусть даже и по делу. А ну как не в духе будет альбо ещё что… заворожит, превратит в крысу… – Может, вместе, а, Сушко?

      – Нельзя вместе, – Сушко мотнул головой – он не ведал никаких сомнений. – Один должен тут остаться, неровён час, наткнётся на него кто. Ну хочешь, ты останься, а я к божнице побегу.

      – Ещё чего! – оставаться наедине с раненым полочанином было ещё страшнее, чем пойти к волхву на Турову божницу. – Я… я пойду, Сушко!

      – Вот и хорошо, – старший брат даже не усмехнулся, чего втайне побаивался младший. – Беги быстрее!

      Святилище на Подоле, меж Глубочицей и Юрковицей ещё со времён первых киевских князей прозвали Туровой божницей. И бежать туда Торле было не близко – без малого три версты.

      Паче того, братья Казатуловичи жили на Боричевом взвозе, а идти было за Нижний вал почти к самой Оболони – там когда-то князь то ли Дир, то ли Тур, поставил святилище, которое ныне и звали Туровой Божницей. А мальчишки с Нижнего вала враждовали с мальчишками