Дьявольский остров. Максим Шахов

у него тоже болел живот, но тогда все обошлось.

      – Дайте мне термометр – сказал военфельдшер.

      На градуснике ртутный столбик остановился на отметке: 37.4.

      – А теперь, пожалуйста, скажите офицеру, чтобы он точно так же плотно подержал его правую руку, – военфельдшер вставил градусник под правую подмышку.

      – А что, разве у другой половины тела может быть другая температура? – язвительно ухмыльнулся Стайнкукер.

      – Я прошу вас не комментировать мои действия, я же не спрашиваю у вас, каким образом вы выявляли шведских или норвежских шпионов в нашей доблестной Красной Армии.

      – Рабоче-Крестьянской Красной Армии, – поправил батальонный комиссар.

      Шпильковский пропустил мимо ушей это замечание. Альберт Валерьянович начал методично ощупывать правую подвздошную область, придавливая мышцы пальцами.

      – Вот так и выявляли шпионов, на ощупь, – хмыкнул Стайнкукер.

      – Прошу вас мне не мешать, – возмутился военфельдшер, все больше и больше морща свой и так морщинистый лоб.

      В кабинете возникла напряженная тишина, даже Ульрика перестала рыдать, она внимательно смотрела на тонкие интеллигентные пальцы Альберта Валерьяновича.

      – Ну-ка, градусник, – сказал Шпильковский.

      Рыжебородый выполнил требование, и военфельдшер вслух произнес:

      – Я так и знал – тридцать семь и пять. Быстрее! Теперь как можно быстрее. Мне нужен спирт, эфир или хлороформ и хирургические инструменты.

      Стайнкукер перевел, но слова Альберта Валерьяновича вызвали одно только недоумение у младшего офицера и коменданта.

      – Объясните им, что это флегмонозный аппендицит, который в любой момент может перейти в гангренозный. И если не сделать вовремя операцию по удалению червеобразного отростка, то острый аппендицит перейдет в стадию перфоративного. Тогда мальчику уже никакая операция не поможет.

      – Ясно, – проговорил Стайнкукер и произнес по-шведски всего два слова.

      Ульрика завыла как никогда раньше, комендант побагровел и что-то резко крикнул, и офицер пулей выбежал из кабинета.

      – Что-то у вас очень короткий перевод получился, – удивился Альберт Валерьянович.

      – Знаете, я таких слов, которые вы мне наговорили, и по-русски-то не знаю. Я сказал им – надо резать, иначе он умрет.

      – А куда рыжебородый убежал?

      – Начальник, то есть комендант, приказал своему помощнику бежать к ветеринару, а тот живет в центре острова. У него могут быть инструменты, и все прочее.

      – Черт, я же не могу долго ждать, – посетовал Альберт Валерьянович.

* * *

      – Пока у нас есть время на перекур, – сказал Стайнкукер.

      – Я не курю, – пробурчал Шпильковский, – и вам не советую, у вас и так уже дыхание тяжелое.

      – Это все от здешнего климата. А вот курить, наоборот, полезно. Легкие согревает, – снова оскалился в своей язвительной улыбке Стайнкукер, – в условиях лагеря курение помогает заводить полезные знакомства. Вот, например, угостил папироской или сам угостился, глядишь, и уже