Заметки на собственной шкуре. Александр Волков

к нему с этим подступиться, я догадывался.

                                         * * *

      После второй рюмки отец заулыбался, подобрел. Я знал, с чем к нему прийти и как развязать его язык. А рассказывать батя умел, не отнимешь. Поэтому я очень любил копать в поле картошку. А чего? Оделся понадежнее, сиди себе на коленках, ковыряйся. День длинный. А папка рассказывает про свою жизнь. А послушать там было что! Причем за все годы рассказов он ни разу не повторился. С каждым сезоном выдавал всё новое и новое. А за разговором время течет незаметно. А тут я обошелся без картошки: купил бутылочку, подгадал момент, мамка ушла к себе, а мы тут, на кухне. Выпили по одной, по второй. И вот батя начинает отвечать на мой вопрос, где он, собственно, наловчился так играть в карты.

      – Детдом, Сашка, всему научит! И жить, и выживать. Я уже и не помню, когда я взял в руки карты. И пошло у меня. То ли башковитый я был от природы, то ли талант у меня был запоминать всё до каждой мелочи. Да и ростика я был маленького. Как еще авторитет завоевать? Про шахматы тогда никто даже слыхал. Вот и пристрастился я к картям. (Батя так и сказал: «К картям». ) Они меня и кормили, и поили, и одевали-обували. Редко кто находился, чтобы у меня «кишки» выиграть. «Кишки» – это тряпки-пожитки, чтоб ты знал. Вот так я и жил с детства за счет картей. А в детприемнике, знаешь, как они выручали! Детприемник – это куда нас, беспутных, милиция вылавливала по вокзалам и отправляла вроде как для исправления. А какое может быть исправление? Разруха, голод. Жрать охота постоянно. Ну а потом что? Ремеслуха. Тут уж полегче стало. Но карты и здесь кормили, как и раньше. Причем я не мухлевал, не передергивал! Играл всегда честно. Мухлевать себе дороже. Это уж потом, когда вырос, всякое бывало. А тогда…

      Сидел я, слушая отца, и как во сне всё это! Так вот, оказывается, почему меня отец обыграл тогда, как пацана. Вот откуда у него это мастерство. А я-то, наивный! Течет беседа рюмочка за рюмочкой. И так же мерно течет завораживающий батин рассказ.

      – А мы и были гастролерами, Сашка. И вот представь, приезжаем мы с напарником в какой-нибудь захолустный городок. Молодые лбы. Лет уже двадцать мне было, как не больше. Уже Сталин умер. Так вот. Приезжаем мы специально в небольшой городок. Почему в небольшой? Слушай! Во-первых, в небольшом городке проще найти адрес, где играют. А играли в карты тогда везде, по всей стране! И мы – через местный базар, через винный магазин, через пивнушку, через ресторан – всё равно «игровых» мы вычислим, куда они денутся! И вторая причина, главная. В небольшом городке промтоварных магазинов было два-три, не больше. Обходим мы эти магазины с напарником и скупаем все имеющиеся в продаже колоды карт. Все до единой! В одном магазине штук пять, в другом штук восемь-десять. В маленьком городке это проще сделать. Все магазины наперечет. Удивленной продавщице, улыбаясь, обьясняем, что мол, увлекаемся всякими поделками из игральных карт. Типа клеим из них замки или корабли, вот поэтому и берем столько много. А ей-то что? Продала – и слава богу. Ей же лучше.

      – Берем эту охапку