Неистовые джокеры. Джордж Мартин

на него цепью попытался ткнуть в обширный живот Уорчестера. Хирам увернулся. Он был куда более легок в движениях, чем можно было подумать по его виду; объемы его тела менялись, но вес в течение многих лет оставался все тем же – тридцать фунтов.

      Глаз с воплем бросился на него. Хирам отступил, сжал кулак и заставил джокера с каждым шагом становиться все тяжелее, пока его ноги не подломились под тяжестью тела, и он со стоном не повалился на пол.

      Последним сделал свой ход Чич и с криком: «Ах ты, туз недоделанный!» – выставил перед собой руки ладонями наружу – какой-то прием из карате или кунг-фу, – а затем прыгнул, подкованный металлом ботинок устремился в голову Хираму.

      Уорчестер упал на опилки. Чич пролетел прямо над ним и понесся дальше, изрядно потеряв в весе по сравнению с тем, что был у него еще мгновение назад. Он ударился об стену, перекувырнулся, попытался вскочить на ноги и обнаружил, что из-за своего огромного веса не в состоянии подняться.

      Хирам выпрямился и стряхнул с куртки опилки. Ну и вид! Теперь придется вернуться домой и переодеться, прежде чем отправляться в «Козырные тузы». Жабр поспешно приблизился к нему.

      – Ты вызвал полицию? – спросил Хирам.

      Торговец кивнул.

      – Хорошо. Гравитационное искажение действует только короткое время. Я могу продержать их в таком виде до приезда полиции, но израсходую уйму энергии. – Он нахмурился. – Да и им не пойдет на пользу. Такая тяжесть – колоссальная нагрузка на сердце. – Хирам бросил взгляд на свой золотой «Ролекс». Была половина восьмого. – Мне нужно в «Козырные тузы». Черт, мне сегодня только этой чепухи не хватало! И сколько еще придется объясняться с полицией…

      Жабр перебил его.

      – Иди. – Он ласково, но настойчиво подтолкнул толстяка к выходу. – Я разберусь со всем сам. Пожалуйста, уходи.

      – Полиции будут нужны мои показания, – возразил Уорчестер.

      – Нет, – замотал головой торговец. – Я позабочусь обо всем. Хирам, я знаю, что ты хотел как лучше, но не надо было… то есть я имел в виду… в общем, ты не понимаешь. Я не могу выдвинуть обвинение. Пожалуйста, уходи. Не лезь в это дело. Так будет лучше.

      – Ты шутишь! Это хулиганье…

      – Моя забота, – закончил вместо него Жабр. – Пожалуйста, прошу тебя. Не вмешивайся. Уходи. Ты получишь своих омаров – отборных омаров. Я обещаю.

      – Но…

      – Уходи!

      Он яростно наподдавал бедрами, и хриплое дыхание толчками вырывалось из груди в такт тиканью желтого, как цыпленок, будильника на прикроватной тумбочке. Рулетка отвела топазовые глаза от карих глаз Стэна, взглянула на секундную стрелку, медленно ползущую по циферблату.

      Время. Тиканье часов, пульсация в венах крови, гонимой неумолимым стуком ее сердца. Отрезки времени. Отрезки, отмеряющие утекающую жизнь. В конечном итоге все сводится именно к этому. Время не обращает внимания ни на богатство, ни на власть, ни на святость. Рано или поздно смерть придет и остановит