Об одном и том же. Зяма Исламбеков

у вас в роду были, ну, как бы это помягче сказать, чтобы тебя не обидеть, люди со странностями, с отклонениями?

      – В каком смысле со странностями, с отклонениями? – переспросил аспирант.

      – Ну, в том самом смысле, что они выделялись из общей массы людей своим нестандартным поведением, мышлением? Понимаешь меня?

      – Не, не совсем…

      – Я пытаюсь тебя спросить о твоих родственниках… Известно ли тебе о них что-либо такое, что связано с психическими расстройствами, заболеваниями, отклонениями? Теперь, надеюсь, понятно?

      – А, в этом смысле? – Степан взял маленькую паузу, после которой не задумываясь сообщил, что таких случаев у него в роду было много. – Мой отец, когда служил на флоте, был комиссован из-за дебилов на корабле, которые, мудаки сраные, ничего не понимали в военном деле.

      – Что ты имеешь ввиду?

      – Да отец, когда служил на корабле, раскрашивал торпеды и снаряды, наносил на них изображения черепа с костями, змей ядовитых, морд разных хищников и т. д.

      – Зачем? – у Виктора Ивановича вдруг в горле возник какой-то комок, пульс участился, щёки зарделись, дыхание стало сбивчивым, прерывистым. Он напрягся и старался не пропустить ни слова своего аспиранта, который бесхитростно рассказывал своему научному руководителю о чудачествах своих родственников.

      – Да всё очень просто. Когда, например, торпеда выпускается из торпедного аппарата, то на пути следования она может столкнуться с морскими обитателями и либо взорвется, либо изменит траекторию, либо повредит животного. Короче, будет нежелательный контакт. Понимаете?

      – Дальше, дальше рассказывай, – попросил Захаров.

      – Ну, вот, а страшные рисунки, изображения опасности и т. д. – всё это убережет от этих самых нежелательных контактов. Понимаете?

      – Стёпа, а ты знаешь с какой скоростью выстреливается торпеда и с какой скоростью она движется к цели?

      – Точно не знаю, но думаю, что это несколько сотен километров в час, – высказал предположение аспирант.

      – Молодец! Правильно мыслишь, – похвалил профессор. – А ты знаешь, что в воде видимость минимальная, что ни дельфины, ни киты, ни акулы, никто вообще из животного мира не сможет ни увернуться от торпеды, ни избежать даже касания с ней?!

      – Ну, и что? – никак не мог взять в толк Степан. Он никак не мог понять, к чему клонит его научный руководитель.

      – Стёпа, дорогой мой фантазёр, это – сизифов труд, это – чистый бред! Понимаешь? – с лёгкой иронией в голосе спросил Захаров. – Надо быть полным идиотом, чтобы…

      – Всё, всё, всё, довольно! Вы меня просто оскорбляете и унижаете! Вы такой же, как те пидоры, которые моего отца закомиссовали и чуть было не упекли в психушку!

      – Стёпа, не надо так остро реагировать на критику. Извини… Я вовсе не хотел тебя обидеть, – начал было оправдываться профессор за допущенную бестактность, но Степан был уже на взводе. Он продолжал навешивать бедному профессору ярлыки и обвинять того во всех смертных грехах, а м.б. и более…

      – Вы что, Виктор Иванович, не понимаете