Невеста для Хана. Ульяна Павловна Соболева

и снова опустила взгляд на татуировку. Лучше смотреть на тигра. Тогда страх становится абстрактней.

      – Я люблю, когда мне в глаза смотрят.

      Посмотрела в глаза, изо всех сил стараясь сдержаться и не расплакаться. Его лапа легла мне на грудь, и у меня от стыда подогнулись колени. Я смотрела ему в глаза с мольбой и уже зарождающейся ненавистью от понимания, что все это не шутка, и этот человек собирается сделать то, что сказал. Ущипнул за сосок, подержал грудь в ладони. Не ласково, не нежно, а как-то потребительски, словно ощупывая товар, на который совершенно наплевать.

      – Я… я нечаянно уронила ту розу.

      – Я редко делаю подарки, Птичка, и очень не люблю, когда их не ценят. И хватит ломаться. Мне начинает надоедать.

      Скользнул грубой шершавой ладонью по животу вниз к моим скрещенным ногам, заставив сжать их и судорожно всхлипнуть.

      – Ноги раздвинь.

      А я не могла этого сделать, физически не могла. Слышала его, понимала, но тело меня не слушалось. Вклинился бедром между моими коленями, и я начала задыхаться, продолжая смотреть в черные дыры его блестящего кровожадного взгляда. Погладил мой лобок, чисто выбритый перед свадьбой, накрыл промежность ладонью, и вдруг я ощутила, как в меня что-то больно врезалось, растянув сухое отверстие. От неожиданности глаза широко распахнулись и наполнились слезами. Это было больно, жутко и мерзко. Хан засунул в меня палец глубже и пошевелил им, а я ощущала, как плотно охватываю его и сжимаю, от чего боль становится еще сильнее. Задыхаясь, застывшим взглядом продолжаю смотреть на татуировку.

      – Маленькая, – послышался его хриплый от возбуждения голос, – ты очень маленькая. Девственница. Не наврал слизняк.

      Как будто говорит сам с собой. А мне от дискомфорта, стыда и шока хочется умереть, рыдать, биться в истерике, и все тело дрожит, ноги дрожат и подгибаются. Хочется выть и орать, но я его настолько боюсь, что не смею даже слово сказать. Вытащил палец, прекратив пытку, оставив неприятное ощущение жжения и, схватив меня за руку, потянул к своим штанам:

      – Развяжи.

      – Н..не надо… – стало еще страшнее.

      – Развяжи, я сказал!

      – Пожалуйстаааа, – очень-очень тихо.

      Ладонью ощущаю выпуклую твердость под шароварами, и мне уже не просто жутко, я на грани истерики. И в этом животном нет ни капли жалости, ни капли сочувствия. Он вообще не похож на человека. Даже запах его звериный и дыхание горячее, как у зверя. Дрожащие пальцы потянули тесемки, и шелковые черные штаны, скользнув по сильным бедрам, упали к его ногам. Он переступил через них. Каждое движение грациозно, несмотря на его габариты. Не знаю, зачем я туда посмотрела. Вниз. Ниже живота, с дорожкой черных волос чуть ниже пупка. Не надо было… Надо было закрыть глаза, зажмуриться, не думать ни о чем и не смотреть. Он был огромен везде. У меня перехватило дыхание – ЭТО не могло поместиться в нормальную женщину… а меня он разорвет на части… Из густой черной поросли чуть покачивался, приподнимаясь и доставая до пупка, толстый,