Когда течет крем. Татьяна Ясникова

хорошо в Анаде жить! Он работат, и денег хватат даже на исследования. Вот и приехал он по нашу пещеру. Мы её не теряли, испокон веков знам. А Ерский в девятнадцатом веке на свою карту нанёс её, и никто из учёных больше в ней не был. Пещера да пещера. В Гражданску в ней партизаны оружие прятали. Геолог этот Ипполитов, с севера парнишек-спелеологов привёз. До чего хорошие парнишки! Воспитаны! Не балованы! Вот что значит – северяне. И два мальчика-анадца. Один говорит по-нашему, а другой только понимат, а сказать не может. Белобрысеньки таки. И вот наш Костя водил их в пещеру. Ему каску выдавали. Он фонарик нацеплял. Даже в газету попал. Там его портрет и написано: «Исследователь пещер Иван Ипполитов». Пишут, дескать «нашли пещеру». А кто её терял? Ну, нашли да нашли. Мы с подругой, библиотеки заведуюшшей, этими анадцами занимались. Я поила-кормила, баню им топила. А они мне денег оставили. Я не просила. Мне своих хватат. На стол положили. До чего же парнишки-школьники бравеньки! До чего воспитанны! Диво! А сейчас они на Ламу уехали. Я им машину грузову до Ламы помогла заказать. А ко мне теперь из товарищества собственников жилья женщины приходят и в ворота стучат: «Можно мы на себя это мероприятие запишем? Мы хотим огородить детску спортивну площадку. Мы на себя запишем, что таки бравы, нам на огородку денех дадут». Я и говорю им: «Ладно, записывайте!». Я же добра.

      Мы поблагодарили тётю за ужин и прошлись по комнатам. Это родина и у неё особый запах. Запах старины и безмятежного младенчества.

      – Езжайте на Плотину! Сегодня День посёлка и День строителя. На Плотине большой праздник. А на площади в одиннадцать вечера фейерверк будет.

      – А мы хотели к пещере сходить!

      – Нельзя, нельзя! Змеи нынче объявились – гадюки. Ходил туда Женя-сосед – лежит в реанимации. Нога распухла, могут отнять. Четвёро детей у ево! Беда-то кака! Ой, кака беда!

      – Ладно, поедем на плотину!

      – Костю, Костю возьмите с собой! Он вам места покажет! Возьмите! У меня от ево энергия падат! Отдохну от ево!

      Тётя достала из-под подушки смартфон и стала показывать нам ребятишек, что жили во дворе в палатках.

      – Молодцы, каки таки бравы! – не могла всё успокоиться она.

      Мы садимся снова в машину, на этот раз с нашим бородатым родственником-кочегаром. У него, вообще-то, высшее образование. И у тёти высшее образование. Она капитан запаса медицинской службы. А у него хищный нос коршуна и вид учёного. Вот вам и Иван Ипполитов! Тётя закрывает ворота, крестит нас, отъезжающих, привычно шепчет древнюю бабушкину молитву. Родня её никогда не минует, молитва звучит часто, её никак не забыть.

      Мимо, мимо разномастных домишек, скопившихся за четыре века и таких разных. Есть и хохляцкие каменушки – хохлов пригнали после войны в ссылку, а им у нас понравилось. Народ у нас лучше, чем на западе. Мимо – в распадок гор, по которому можно дойти до границы. Горы расступаются величаво, красиво. Река образует долину с ромашковыми полянами и перелесками. Вечером больше всего пахнет стариной и давностью лет. Застыла чистым зеркалом неподвижная гладь пруда,