Золотые цикады сбрасывают кожу. Анатолий Стрикунов

включил видик.

      – У тебя память девичья, забыла, как сюда с однокурсниками приходила?

      Я обалдела. Действительно, здесь же располагался тир «Буревестника»?! И мы сдавали зачет по стрельбе. А теперь гаражи. Ничего не помню. А Веня входил в сборную.

      – Узнаешь?

      На экране танцевала Жанна, обнаженная, но по-прежнему в платиновом парике. Тело Анаконды, покрытое золотыми и алыми полосами, двигалось ритмично, напоминая своими легкими покачиваниями, кобру.

      Это был не восточный танец живота, а, импровизация, стилизация под индийский. За спиной у танцовщицы горел экран, на нем проплывали долгие планы боевых вертолетов.

      Жанна танцевала тему прощания с возлюбленным. Чувственность и пластичность всегда отличали Анаконду.

      Но не ритм и не хореография заставили напряжено вглядываться в экран, а место съемок – все та же одиннадцатая кабина. Значит, кто-то принес туда кинокамеру?

      Танец завершался призывом к Небу и невидимому возлюбленному, а затем наступил момент, выходящий за рамки моего понимания.

      Жанна, по-прежнему танцуя, окутывала тело цветным прозрачным материалом, накидывала на шею алую ленту и, скручиваясь в спираль, превращалась в жертвенное животное, некое мифическое существо, отданное на заклание. Логическим, смысловым завершением этого вихреобразного движения могла стать только смерть девушки.

      Затем следовала маленькая пауза, и в кадре появлялся мужчина, верней его спина. Спина заслоняла танцовщицу, мужчина касался рукой затылка Жанны и отходил. Несколько секунд длилась пауза, затем танцовщица выпрямлялась, продолжая сидеть на коленях, прикрыв глаза и положив руки на бедра.

      Иволгин выключил видик.

      – Тебе это ничего не напоминает?

      Я промямлила что-то насчет стилизации индийского танца, но Вениамин перебил:

      – Не трать слов. Это танец рабыни преданной своему господину, готовой отдать жизнь за него. Больше того, хозяин вправе распорядиться жизнью танцовщицы по своему усмотрению. Например, не позволить подняться с места в финале танца. – Скрипач вынул кассету и забросил на стеллаж между двумя стопками книг, – этот «клип» мне оставила Жанна, когда забыла забрать пистолет. Поехали.

      В машине Веня предложил навсегда отказаться от платинового парика:

      – Тебя убьют, думая, что убивают Жанну Кононенко. Такие дела всегда доводят до конца.

      Его слова лишь усилили желание отомстить Максиму. Двусмысленные отношения стали невыносимы.

      Видимо Иволгин уловил мое настроение:

      – Не упрямься. Пойми, воскресшая свидетельница смертельно опасна для Горенко.

      Скрипач высадил меня в полукилометре от видео-кафе и «Джета» растаяла в потоке машин.

      Хлопнув в бутербродной сотку коньяку, Платиновая девочка стрельнула у бармена сигарету и выпорхнула на вечернюю улицу.

      У каждого есть пунктик, приносящий несчастья. Мой – преодоление страха. Каким бы интеллектуалом не был Виталий, а сегодня он выбит из колеи. Получив из больницы ложную информацию об успешном лечении Жанны, шеф «ЛИЛА» будет ждать появления Анаконды на рабочем