Слепые и прозревшие. Книга первая. Ольга Владимировна Грибанова

Катя накануне отъезда помогала укладываться и заранее утирала слезы.

      Коля в последний раз проехался знакомой дорогой до Красавина, а потом по шоссе и по лесным дорогам к дому.

      День был холодный, влажный, серый. В такой день только и прощаться. Полуразрушенная школа мигнула ему издали слепыми глазами. Заборчики, калиточки, воротца.

      Вот у того невысокого зеленого заборчика все лето стояла белокурая барышня Колиного возраста в одной и той же позе, положив сплетенные руки на забор, а голову – на руки, и провожала долгим туманным взглядом. Он так к этому привык, что замечал по ней дорогу: школа, через три дома почта, потом дура на заборе, потом через два дома магазин.

      Сегодня барышни не было. Уехала? А может, смотрела на него из окна?

      По шоссе крикливыми караванами тянулись легковые машины – дачники возвращались в город. Везли они с собой ведра с грибами, вареньями, соленьями, а еще раскладушки, табуретки и даже небольшие лодочки с веслами.

      Вот пошел ельник, теперь налево по лесной дороге. Здесь по ельнику ехать было лучше, мелкая дождевая пыль, висящая целый день в воздухе, оседала где-то наверху, на тяжелых еловых лапах, а мягкая, усыпанная пружинистой хвоей дорожка была совсем сухой. Зато и темно же здесь было. Приходилось вглядываться, а то дадут подножку коварные еловые корни. Но вот впереди посветлело, ельник кончался.

      Если отсюда свернуть по этой тропиночке, а потом обойти с запада болотце, то можно бы и грибов набрать напоследок – самый грибной день. Но времени нет, да и некуда их собирать, грибы эти. Ладно, до будущего года.

      Вот и светлый лиственный лесок. Поздняя зелень цвета хаки уже пересыпана желтыми крапинками. Здесь на всем этот осенний оттенок: на листве, на луговине, на сырой дороге.

      «Какой же это цвет? – думал Коля, неторопливо крутя педали. – Если к желтому добавить бурый и серый еще, где побольше, где поменьше. Ну и что выйдет? Куча грязи. А у художника получилось бы. Вот буду зарабатывать, куплю настоящие краски, масляные, в тюбиках, и попробую».

      Вернулся грустный, даже усталый. На улице ополоснул покрышки, спустил воздух, в сарае обтер досуха металлические части, в последний раз смазал суставчики и повесил на крюк.

      Когда он собирал в чемодан свое белье, пришла бабка Нина и поставила на стол большущую миску:

      – Творожку вам с собой. Да убери, Светка, деньги свои! В город завтра приедете – вот вам и ужин сразу готовый.

      Расцеловалась с мамой, резко отвернулась, потискала девочек:

      – Уй, кнопки какие сладкие!

      А Колю крепко хлопнула по спине:

      – Мужик что надо!

      И ушла с мокрыми глазами.

      За окном уже смеркалось.

      – Мам, я схожу к бабе Дусе и к Вере Ивановне.

      Мама молча кивнула.

      Баба Дусенька лежала на кровати в своей крохотной теплой комнатке и слушала по радио «последние известия».

      – Ко-олюшка, – стоном отозвалась она на его приветствие.

      – Баба Дуся, а мы завтра утром уезжаем.

      – Куда-а ж это