Игра времен (сборник). Наталья Резанова

ты несешь? Или ты забыл, что я первым кричал твое избрание?

      – Ты кричал за мое избрание, потому что сам хотел быть вожаком. Ты не мог убрать Тюгви, потому что привык почитать его, и соглашался ждать, тем паче что Тюгви стар и ждать пришлось бы недолго. Я – другое дело. Ты сообразил – пусть Тюгви уступит мне свое место, устранится от власти – тебе легко будет меня убрать.

      – Ты умен, – выдохнул Хагано. – Не по-человечески умен… Чего тебе от нас надо, ты же не человек!

      – Во мне больше человеческого, чем во всех вас! – Он обернулся, и лицо под оскаленной пастью опровергало его слова – темное, с гладкой, как камень, кожей, таким не бывает лицо человека.

      – Поберегись, Ульф, какой ты ни есть вожак, я могу вынуть твое сердце!

      – Я не Ульф. – Мгновенная вспышка угасла.

      – Что?!

      – Ульфа нет. Его кости давно растащили волки, которые не были его братьями.

      В этот миг Хагано понял, почему таким странным казалось лицо Ульфа – оно вовсе не было нечеловеческим, оно было просто не мужским, и невероятным представлялось, как его вообще можно было принять за лицо мужчины. Но в мгновение следующее это лицо стало вытягиваться и заостряться, зарастать серой шерстью, а глаза явственно поменяли цвет. Хагано, выхватывая меч, бросился на жуткую тварь, ибо мог быть кем угодно, но не трусом, и так и не узнал, что именно пронзило его горло – волчьи зубы или длинный охотничий нож.

      На сей раз она заявилась прямо в монастырь. Как она туда проникла – бог весть, отца Лиутпранда это не слишком интересовало. Важнее другое – раньше она хотя бы не совершала явного кощунства, теперь перешагнула и через этот запрет. Нарушив молитвенное уединение настоятеля в монастырской церкви. Он не стал кликать братию – почему-то это показалось ему таким же недостойным и непристойным деянием, как и ее приход. Но попытался говорить с ней сурово:

      – Зачем ты пришла?

      – Затем, что я не вижу снопа на крыше! – резко сказала она.

      – К твоим безумным предприятиям…

      Она не дала ему закончить, заговорила скоро и отрывисто:

      – Комес с дружиной сбежали. Они сделали это тайно, никто еще не знает, Оборотни тоже, разведка у них из рук вон, но они узнают. Пора собирать людей. Только скажи им, чтоб ни в коем случае не вступали в ближний бой. Оружие необученных – стрелы, камни, бревна, а больше всего – огонь, все то, что Оборотни презирают…

      – …я не причастен! Ты слишком далеко заходишь, требуя, чтоб я предал ради тебя то, что проповедовал всю жизнь! Ты – мирянка и больше подвержена дьявольским искушениям. Но я – священник, слуга Господень, для меня путь зла и насилия, по которому так охотно идут люди, закрыт, а месть – приманка для слабодушных… Хотя я уже говорил тебе об этом.

      – Месть. Я думала, что буду радоваться, когда перед гибелью открою уничижающую их тайну. Но когда я попробовала, то не почувствовала ничего. Ты прав, месть – пустое. Их нужно просто уничтожить.

      – Неужели они все еще не сыты насилием?

      – И не насытятся.

      – Возможно