Королевская шутиха. Филиппа Грегори

матери. Девочка только это и сказала. Правда? – спросил он, сердито поглядев на меня.

      Юный король махнул мне рукой.

      – Останешься при дворе. Ты будешь моей… шутихой.

      – Ваше величество, но мне надо домой, к отцу. Сегодня я пришла, только чтобы принести сэру Роберту выбранные им книги, – сказала я так тихо и смиренно, как только могла.

      Глаза самого сэра Роберта при этом метали молнии.

      – Ты будешь моей шутихой и будешь ходить в моей ливрее, – распорядился юный король. – Роберт, я благодарен, что ты нашел ее. Этого я не забуду.

      Роберт Дадли расценил слова короля как разрешение уйти. Он щелкнул пальцами, подзывая меня, после чего повернулся и вышел. Я не знала, как быть. Я хотела объяснить королю свое положение. К тому же я не знала, как ко всему этому отнесется мой отец. Он ведь оставался без помощницы. Но по лицу Эдуарда я поняла: разговор у нас не получится. Я быстро поклонилась и побежала следом за Робертом Дадли. Он шел через громадную королевскую приемную, не обращая внимания на придворных. Двоих, вежливо осведомившихся о здоровье короля, он почти оттолкнул, бросив на ходу:

      – Не сейчас.

      Мы вышли на другую длинную галерею, где возле массивных дверей стояло с полдюжины гвардейцев, вооруженных пиками. При нашем приближении они распахнули двери. Дадли равнодушно прошел мимо. Я бежала за сэром Робертом, будто гончая, стремясь держаться у ноги хозяина. Наконец мы достигли дверей, где стояли люди в ливреях с гербом Дадли. Они поклонились и распахнули двери. Мы вошли.

      Это был большой внутренний зал с таким же большим камином. Возле огня, спиной к нам, сидел человек.

      – Отец, – произнес Роберт, опускаясь на одно колено.

      Его отец обернулся и двумя пальцами равнодушно благословил сына. Я тоже опустилась на одно колено. Потом Роберт Дадли поднялся, а я так и осталась в этой позе.

      – И как сегодня король?

      – Хуже, – признался Роберт Дадли. – Был сильный приступ кашля. Из горла шла черная желчь. Он едва дышал. Отец, он долго не протянет.

      – А что это за девочка?

      – Дочь книготорговца. Говорит, что ей двенадцать, но, по-моему, ей больше. Одевается по-мальчишески, но, если присмотреться, понятно, что это девчонка. Джон Ди назвал ее ясновидящей. Как ты и велел, я показал ее королю, сказал, что она – блаженная, и попросил для нее место королевской шутихи. Она сказала Эдуарду, что видит небесные врата, раскрытые перед ним. Ему это понравилось. Он готов сделать ее своей шутихой.

      – Хорошо, – сказал герцог. – Ты рассказал ей о ее обязанностях?

      – Не успел. Я сразу повел ее сюда.

      – Встань… блаженная.

      Я встала и впервые увидела отца Роберта Дадли – герцога Нортумберлендского, считавшегося самым могущественным человеком в королевстве. Вытянутое, скуластое, «лошадиное» лицо, темные глаза, лысеющая голова, наполовину прикрытая беретом из дорогого бархата. К берету была приколота серебряная брошь с гербом Дадли – медведем, обнимающим обрубок дерева. Герцог носил бородку-эспаньолку и усы, закрученные над полным ртом. Я