Записки самоубийцы. Натиг Расулзаде

подумать, вот ведь черт его знает что, век воли не видать. Вот так я сидел за столиком, вертя и крутя в пальцах двухкопеечную монетку, с такими содержательными и глубокими мыслями в голове. Нет, я в самом деле ужасно стал вдруг волноваться, и в кафе мне сделалось неуютно, я очень сильно испытывал дискомфорт, прямо на грани нервного срыва. Вот черт, а! Я встал и вышел из кафе. За мной побежал официант, схватил за руку, я руку отдернул, будто обжегся об его мерзкое прикосновение (помню, руки у него были мокрые, что-то он там мыл, что ли и не успел вытереть), тут же хотел вмазать ему по яйцам, да, оказалось, что я не заплатил за кофе. Расплатился. Теперь он стал лезть ко мне со сдачей. Наконец, я от него отделался и пошел по улице. Мне казалось, что если сейчас же она не захочет со мной увидеться – это конец. Вот так мне казалось. Нет, я в самом деле, был в ту минуту просто убежден, что от ее отказа или согласия зависит очень многое и очень важное для меня, почти такое же важное, как мое будущее, как все мое будущее. Ни больше, ни меньше. Когда я набирал в автомате ее номер, рука у меня дрожала. Ответил женский голос, пожилой, явно не ее, я попросил Карину, голос мне сказал, что я не туда попал и на том конце положили трубку. Я тоже повесил трубку и вышел из старомодной будки телефона-автомата. Все, подумал я, она меня обманула, дала не свой телефон, не хотела, видно, чтобы я звонил, а отказать было неудобно, и вот и дала первый попавшийся номер, назвала первое, что на ум пришло, отшить неудобно стало, но ведь я знаю, где она живет, я же могу туда поехать, с чего это она станет давать не свой номер, нет, нет, все ее поведение как-то не вяжется с таким мелким и дешевым обманом, мы же с ней почти подружились… Вот так я думал, шагая по улице, пока, наконец, не догадался, разменять в газетном киоске мелочь и, заимев еще одну двушку, позвонить ей вторично. Трубку взяла она, я сразу узнал ее голос, но на всякий случай еще спросил, чтобы уточнить. «Карина, – сказал я в трубку, – мне надо увидеть тебя». «Что-то случилось?» – спросила она и я, к безмерной моей радости уловил в ее голосе явственно звучавшие встревоженные нотки. «Нет, – сказал я, – пока ничего особенного, но мне кажется, если я тебя сейчас же не увижу, что-то обязательно случится». «Плохое, или хорошее?» – спросила она. «Ужасное». «С кем?» «Со мной». «Да, трудный случай, – сказала она, вздохнув, – надо подумать. Тебе что, некуда пойти?» «Некуда». «А когда тебе уезжать?» «Сегодня», – сказал я. «Странно как-то ты разъезжаешь, – сказала она. – Ты случайно не шпион всевозможных иностранных разведок?» «Он самый, – сказал я. – Угадала. Мне надо видеть тебя и как можно скорее.» «Мне надо, мне надо, – деланно ворчливо повторила она. – Почему мужчины такие свиньи, ты не знаешь? – помолчала и прибавила. – Что ж, если ты на самом деле уезжаешь сегодня…» «На самом деле», – соврал я, проникнув в ее паузу, соврал, потому что уже твердо знал: отъезд мой зависит от нее, от того, как все у нас с ней сложится. «Если б ты знал, как я устала», – сказала она. «Где мне тебя ждать?» – спросил я. «Подумаю, – сказала она. –