Красное и белое. И серо-буро-малиновое. Сергей Геннадьевич Светуньков

что знала о судьбе отца.

      – Что ж я могу поделать, Варвара? Владимир Васильевич Викторов – министр Головотяпской республики, пособник буржуазии и контрреволюционер. Его роль в контрреволюционной организации доказана, он и сам написал собственноручное признание. По законам революции он должен быть уничтожен как враг советской власти!

      – Да какой же он враг? Он же врач! Он ведь и министром стал для того, чтобы лечить людей! Его стараниями были спасены не только белоглуповцы, но и рабочие и крестьяне, многие узники лизкиного режима были спасены именно его руками! Скольких глуповских задниц, выпоротых лизкиными держимордами, он лично смазывал мазями собственного изготовления, спасая их от сепсиса. Он ведь давал клятву Гиппократа, когда получал диплом врача!

      – Кому давал клятву? – Переспросила, не разобрав, Зойка Три Стакана.

      – Древнегреческий врач Гиппократ придумал такую клятву, в соответствии с которой каждый врач обязан лечить любого больного, даже врага, все свои силы и знания направлять на благо этого больного. Отец, давший эту клятву, выполнял её и при царе, и при первых днях Советской власти в Глупове, и при Лизке. Он не помогал Лизке, а помогал больным – это же совсем разные вещи. К этому его обязывала данная им клятва

      – Ну, если он такую клятву дал… – Почесала макушку головы Зойка Три Стакана. – Приходи-ка ты завтра, а я поговорю со следователями, узнаю в каком состоянии дело, может чем и помогу.

      Как только Варя покинула кабинет, Зойка Три Стакана сняла трубку телефона, энергично крутанула её и сказала в трубку:

      – Матрёшкина!

      Матрёшкин взял трубку.

      – Слышь, Матрёшкин! Врача этого – Викторова, министра, ещё не расстреляли? Нет? Хорошо. Не расстреливай пока. Бери его дело и дуй ко мне.

      Через пять минут Матрёшкин сидел у Зойки Три Стакана, которая листала уголовное дело бывшего министра Головотяпской республики Викторова Владимира Васильевича. Врач сознался во всём.

      – Слышь, Матрёшкин. Варя Круглолицына оказывается дочь этого Викторова. Просит не расстреливать его. Говорит, когда диплом врача получал, клятву давал этого, как его… Герократа! По этой клятве всех должен он лечить – и белых, и красных. Ты там того – исправь некоторые показания. Пусть на эти клятвы ссылается. И в организации пусть он будет не начальником штаба, как ты ему наказал написать, а врачом, который по клятве Герострата был принужден работать в организации. Тогда мы ему расстрел на принудительные работы в госпитале заменим. Не возражаешь?

      Матрёшкин не возражал, но попросил дать от реввоенсовета справку по существу вопроса. Зойка Три Стакана тут же написала на бланке реввоенсовета:

      «Поскольку бывший министр Головотяпской республики Викторов Владимир Васильевич давал ещё в дореволюционное время клятву Герострату, то все его действия на посту министра здравоохранения вызваны профессиональным интересом и этой клятвой. Контрреволюции в клятве