Господин военлет. Анатолий Дроздов

вел себя недостойно! Опоздал и Ольге не помог…

      – Никогда не видел женщину без одежды?

      Он кивает:

      – После выпуска друзья звали в веселый дом, но я… – Он смущается.

      – Постеснялся?

      Он снова кивает.

      Знакомо. Я тоже оканчивал училище нецелованным. Друзья звали к девочкам, но денег не было.

      – Бельского будут судить! – это опять Сергей. – Мы с вами – свидетели! Его карьере конец!

      Это как дядя, командующий армией, посмотрит…

      – Давай спать, Серж! Глаза слипаются!

      Он умолкает. Я расстегиваю пуговицы кителя. Я и в самом деле устал. Слишком много для первого дня…

⁂

      Странное существо человек. Шесть дней я мечтал о самоубийстве, но как только получил возможность его осуществить, так сразу передумал. Не знаю, на что рассчитывал гость, вручая мне «хаттабку», но я решил действовать по своему плану. Я не мог отомстить предавшим меня генералам, но сорвать праздник бывшему актеру попробовать стоило.

      Наутро в яму сбросили лестницу, и я впервые за семь дней поднялся наверх. Я опасался, что меня станут обыскивать, но абрекам это даже в голову не пришло. Продавец ручался за качество товара – какое недоверие между своими? Меня даже не связали, просто надели наручники. Причем не по-нашему – за спиной, а по-американски – спереди. Глаза тоже не стали завязывать – возвращение пленника не планировалось. Абреки нередко ведут себя как дети, большие и капризные. Дорогой мне рассказывали, что меня ждет. Бородатые кавказские джентльмены скалили зубы и смеялись. Дети любят смеяться над беспомощными…

      Меня доставили на широкий луг перед большим аулом. Здесь было полно народу. Обвешанные оружием, как новогодняя елка игрушками, абреки; встречались и штатские. По рожам некоторых было видно: иностранцы. Жирные лица, платки на головах – арабы. Актер не поленился притащить спонсоров. Такое зрелище! Где еще головы публично режут?

      Местные жители на лугу отсутствовали – спектакль не для них. Меня это обрадовало. Иностранцы вальяжно восседали на стульях, абреки толпились рядом. Я заметил две телекамеры – бывший актер подготовился основательно. На пригорке примостился ДШК на универсальном станке, за ним серьезный абрек – позаботились о зенитном прикрытии.

      Меня подвели к толпе, актер стал рассказывать о моих преступлениях. Переводчик трещал, арабы важно кивали. Актер, наконец, умолк и сделал знак. Из толпы вышли двое. Один тащил деревянную колоду, второй нес топор и огромный тесак. Колоду установили перед зрителями, палачи с топором и тесаком стали напротив меня – шагах в пяти. По знаку актера конвой оставил пленника и присоединился к зрителям.

      – Ну что, старлей, кончилась твоя служба?! – сказал актер, явно наслаждаясь моментом. – Ты будешь умирать долго, гяур!

      Подбежавшие операторы стали снимать сцену: павший духом приговоренный и его жизнерадостные палачи. Операторов не торопили – картинка должна быть подробной. Пора!

      Со стороны, наверное, показалось, что гяур почесал правой