История русского шансона. Максим Кравчинский

С жаром жал руки своим эстрадным коллегам и говорил: «Русская песня – это знамя, несите знамя русской песни!»

      Шаляпин был по-настоящему творческим человеком, способным видеть и чувствовать прекрасное даже в проявлениях наивного искусства.

* * *

      Эмигрант первой волны В.А. Серебряков оставил воспоминания о концерте великого артиста в Шанхае в 1930-х годах: «…На банкете Шаляпин осчастливил всех присутствующих импровизированным концертом. Среди ужина Шаляпин встал и крикнул: «Пашка, выкатывай!» Тут же появился рояль, и Шаляпин, будучи уже немного навеселе, начинал петь. Аккомпанировал ему Жорж Годзинский. В ходе банкетного выступления, видимо, по устоявшейся традиции Годзинский начал «Очи черные», но Шаляпин остановил, попросил другую тональность и с большим жаром спел эту вещь. Последней вещью этого концерта стала «Две гитары». Видно было, что и певец испытывает от них громадное удовольствие».

      «…Лучше хорошо петь цыганские романсы, чем плохо классические», – заканчивают главу о творческих исканиях артиста в эмиграции Уколовы.

      Под настроение артист мог не только с куражом выдать «Очи черные», но даже «похулиганить».

      «…Отец любил с нами подурачиться, – погружалась в океан памяти Лидия Федоровна Шаляпина. – Уже в эмиграции, во Франции, когда мы – замужние и женатые – собирались на нашей вилле, казалось, что наши детские затеи продолжаются.

      …На мотив песни «Разлука ты, разлука» отец любил петь про какого-то сквалыгу. Пел он это каким-то пьяным, отвратительно трескучим голосом, с нарочито хамским завыванием. Пусть песня, если ее таковой можно назвать, была странной, но образ отец создавал необыкновенно убедительный. Вот эта песня:

      Сквалыга ты, сквалыга,

      Совецка голова.

      Убью тебя, сквалыга,

      Шестого сентября.

      Шестого дожидался,

      Сквалыга не пришел,

      С женой моей связался —

      Ее с собой увел.

      Сквалыга ты, сквалыга,

      Буржуйска голова.

      Убью тебя, сквалыга,

      Седьмого декабря.

      Седьмого я дождался —

      Жена к нему ушла.

      Пошла за говночиста,

      Детей с ним прижила.

      Россея ты, Россея —

      Совецкая страна.

      Так будешь ты, еСеСеСеР,

      Теперь моя жена!»

      Что ж, даже будучи гением, Федор Иванович Шаляпин был прежде всего человеком и все земное было присуще ему так же, как нам с вами. Да, где-то кого-то он обидел или задел ненароком, когда-то поменял точку зрения, кому-то не нравился, а другие обожествляли его… Это жизнь, и в ней хватает места для разного. Но главное, что оставил нам в наследство великий Художник, – это Русская Песня.

      Пьеро, Боян и… Коломбина

      В артистической плеяде первых изгнанников «старшим братом» по праву считается Александр Николаевич Вертинский (1889–1957).

      Вовсе не стремясь, умалить достоинств