История русского шансона. Максим Кравчинский

и скуки,

      Я людям что-то жалобно пою…

      Жизненный путь артиста на чужбине изучен мало. Основной источник – отрывочные воспоминания современников и мемуары самого маэстро, написанные для советского читателя, а потому во многом «самоцензурные». Читая между строк, понимаешь: несмотря на известность, «длинная дорога» художника была ох как нелегка. Простора для творчества не было. Приходилось выживать. Александр Николаевич предпринимает неудачную попытку открыть ресторан в Турции на паях с бывшим куплетистом Станиславом Сарматовым. Но партнеры не нашли понимания, и предприятие разорилось.

      На турецкой земле пытались наряду с Вертинским выжить и другие артисты-изгнанники. На деньги богатого поклонника открыл в Константинополе дорогой ночной клуб уже упомянутый на этих страницах одессит Юрий Спиридонович Морфесси (1881–1949).

      Молодой красавец Юра Морфесси.

      Его положение в мире дореволюционной эстрады можно, наверное, сравнить с уровнем Иосифа Давыдовича Кобзона в наши дни.

      Юра с юности увлекался оперой, однако специально вокалу не обучался, остался самоучкой. Первый успех пришел к нему в 1904 году на оперной сцене родного города, однако вскоре он оставил театральные подмостки и ушел в исполнение популярной музыки: цыганских романсов, партий из оперетт, народных песен.

      В его репертуаре были «Кирпичики» и «Бублички», «Дорогой длинною» и знаменитая «Панама», впервые и прозвучавшая в исполнении Баяна:

      Я мила друга знаю по походке —

      Он носит серые штаны,

      Шляпу носит он панаму,

      Ботиночки он носит на рипах!

      Ты скоро меня, миленький, забудешь —

      Уедешь в дальние края,

      В Москву ты больше не вернешься,

      Забудешь ты бедную меня!

      Зачем же я вас, родненький, узнала,

      Зачем полюбила вас?

      Ах, лучше б вас я не встречала,

      И не страдала б каждый час!

      К 1910 году имя артиста гремит по всей стране, от Санкт-Петербурга до Сибири: залы на выступлениях неизменно переполнены, огромными тиражами выходят пластинки, сборники песен. Молодого исполнителя приглашает в свою программу «Цыганские песни в лицах» мэтр оперного и эстрадного искусства Николай Георгиевич Северский (1870–1941), прославившийся, помимо вокального мастерства, еще и тем, что был одним из первых отечественных авиаторов.

      Интересный портрет Морфесси «с натуры» оставил в своих мемуарах «Серьезное и смешное» конферансье А.Г. Алексеев: «Грек по происхождению, черноволосый и черноглазый красавец, он прекрасно знал свои достоинства и держал себя на сцене «кумиром». Да и в жизни он «играл» эту роль: входил ли он в парикмахерскую, подзывал ли извозчика, давал ли в ресторане швейцару на чай – каждый жест его был величавым жестом аристократа… из провинциальной оперетты. И дамы критического возраста млели, а гимназистки и старые девы визжали у рампы».

      Незадолго до Первой мировой войны Юрий Морфесси пел даже перед Николаем II на его яхте «Полярная звезда». Самодержец был в восторге