Расплата. Сила управляющая миром. Часть 2. Таня Стар

себя в виновности сидящего перед ним. Собрав волю в кулак, он развернулся от окна к сгорбленному, словно старик, мальчишке, и начал допрос.

      Если бы не нос с горбинкой и пушковые усы, то хлипкое создание сошло бы за девушку.

      – Предупреждаю, что препираться бесполезно! Ты убил Надю?

      – Я? Я не знаю, кто такая Надя, – он так правдиво выглядел, что опер на минуту впал в неизбежное сомнение.

      Ухватов ещё больше сгорбился, насупился, выпятил нижнюю губу и выдавил:

      – Я никого не убивал.

      Борис молчал. Пауза вызвала напряжение в воздухе, готовая в любую секунду разразиться молнией. Пора менять тактику, вертелось в голове опера.

      Он подошёл ближе, мельком заглянул в лживые глаза, увидел в них трусливую душу, и явно ощутил, что перед ним убийца. Внутри ёкнуло предчувствие, что сыщик на правильном пути. Во рту разлилась горечь, запершило горло от колкой сухости, признак безошибочного решения. При появлении опасности его желчь разливалась по телу, как яд змеи. Борису захотелось сплюнуть ядовитую слюну в лицо убийцы.

      Ничтожные создания не должны топтать землю, касаться божественного мира. Смерть – удел ублюдков, как Ухватов.

      Борис строго исполнял предписание, ведь самосуд мог приблизить его и поставить в один ряд с преступником. Он вдохнул полную грудь воздуха и крикнул на выдохе:

      – Говори сука!

      Ухватов подпрыгнул. Это была неконтролируемая ситуация. Спустя секунды он снова, как и прежде, был спокоен. Привыкший к угрозам любовников матери Дима больше не реагировал на следователя.

      Борис выдержал паузу, сел напротив, резко поднял Димке голову за подбородок и, глядя в упор, зло произнёс:

      – Я не намерен терпеть здесь твоё присутствие больше положенного времени, – сознавайся, я все и так знаю, – опер брал его на понт.

      – Я не понимаю, о чем вы спрашиваете, – блеял десятиклассник, кулаками растирая глаза.

      – Ах, ты не понимаешь? Сейчас я тебе на пальцах объясню.

      Лицо и уши юнца вспыхнули словно факел, только тронь, обожжёшься. Борис поостерёгся марать честь мундира из-за чудовища, которое, не успев преступить порог совершеннолетия, лишил жизни ребенка.

      – Вот, здесь доказательства твоей вины! – Борис потряс в воздухе папкой, из которой вылетел листок и плавно опустился на пол.

      Дима отстранился от следователя как ошпаренный, и склонил голову к коленям так низко, что чуть не сложился пополам, и замолк.

      Игра недоросля в молчанку надоела Кабанову. Он гаркнул ему под ухо:

      – Здесь твои отпечатки пальцев, написанная тобою записка и анализ спермы. Тварь! Говори правду или я выбью её из тебя вместе с душой!

      Терпение закончилось. Он размахнулся и со всей силы попал кулаком в нос. Кровь хлынула на подбородок, окрашивая в алый цвет грязно-белую школьную рубашку. Закрываясь от следователя рукой, Ухватов размазал кровь по рукаву. Искажённое болью лицо застыло. Хлюпая носом, как ребёнок, он завыл,