Байкал. Книга 2. Татьяна Вячеславовна Иванько

подслушивая разговоры, и вот ты, в моих руках… Так близко её чудесное лицо, я помню, как видел его той ночью, одной той ночью и помню все эти годы, оно не изменилось и во мне только выросло вожделение и страсть безо всякой меры. А теперь закружились снежники, оседая на её лице, волосах, путаясь в ресницах.

      Я поддал коню под бока, ничего Аяя, подожди, доберёмся до места, я приведу тебя в чувства, но ни мигом раньше, пока потерпи…

      Вьялица шла за нами по пятам, будто нарочно, чтобы замести наши следы, как я подгадал-от ловко, словно нарочно. Но не наши, мои следы, ведь Аяя не уходила со мной, я уносил её…

      Но и добравшись к середине ночи до моего тайного убежища, я не стал спешить с тем, чтобы вернуть Аяю в сознание. Положил на ложе, застланное меховым покрывалом из шкурок самых нежных мехов седоватых соболей. Печи успели прогореть, хотя и держали тепло, как и положено, но надо добавить дров, не то поднявшаяся вьюга выстудит дом к утру.

      Я развязал дурацкий платок, что скрывал её от меня, я не забыл какая она, я забыл всех моих женщин, но её я помнил. И сейчас, бледная и безучастная, она лежала передо мной похожая на тряпичных кукол, в которых играли мои дочки, у неё, как у тех кукол такие же длинноватые ручки и ножки, такая же послушная мягкость в теле…

      Конечно, я чудовище, потому что, глядя на неё сейчас, я почувствовал волну возбуждения, горячо растекающуюся по моему телу…

      Ну а чего ещё ждать?..

      Конечно, это не то, чего я хочу в итоге, это лишь… черновик, обещание, посул, но я сделал это: я снял с неё всю одежду, лаская не для неё, для себя, для своего наслаждения гладкостью и теплотой её нежной белой кожи, и, оглядев её восхитительную наготу, разделся сам… да, вот её кожа к моей, вот губы, пусть не отвечает на мои ласки, но это она… она, Аяя, наваждение стольких лет, мне казалось, всей жизни, а ведь в моём бесконечном пути она была короче мига, но не было его длиннее, она заняла собой всего меня, всего, до дна. Теперь мой миг до дна, Аяя!..

      … Ну вот… теперь… можно дышать… хотя бы некоторое время… Я укрыл её и, погладив по голове, оставил спать, да, теперь спать, никаких последствий удара не будет, не будь я Сингайл. А сам вышел на двор.

      Густая первая зимняя вьялица заметает всё вокруг, всё побелело, Море, и то, глотая густой снег, кажется белым, густым, впрочем, не кажется, оно и стало густым, как наваристая уха, уже берётся морозом, плавают в нём круглые караваи льда, ледяное сало, немного, несколько дней и встанет льдом… Ночь овладела миром, они сговорились с метелью, и вертелись теперь в быстром и едва ли не зловещем танце, обнимаясь, сливаясь друг с другом, как любовники. Или это всё кажется мне, потому что я сам хочу вот так же согласно сливаться с той, что завладела мной?..

      …Я проснулась, ощущая новый запах, я ещё не открыла глаза, но уже узнала этот запах. Много лет прошло, но его не забуду никогда, я тогда ещё думала, странно, что такой зрелый, как мне тогда казалось, человек пахнет как молодой, свежо, но горячо, густо…

      Но этого не может быть.

      Сила