Байкал. Книга 2. Татьяна Вячеславовна Иванько

мне уже и ребёнка родит, а тогда никакой Арий мне не страшен. Когда-то я сам сделал её бесплодной как ледяная скала, потому у них с Арием детей-то и нет, но и на снегу птицы вьют гнёзда, а Аяя в моих руках из этой снежной глыбы самой плодородной почвой сделается, это так легко, что не стоит даже думать иначе, ни одна женщина не ушла от меня без приплода.

      И потому всю осень я занимался тем, что искал дом достаточно богатый и красивый, чтобы быть достойным Аяи, и при том уединённый, спрятанный от глаз, вдали от дорог. Это задачка была непростая, я даже подумал, построить дом наново, но чтобы я был доволен, займёт слишком много времени, жаль, что у меня не было больше слуг, которые обежали бы всё приморье и нашли бы для меня подходящее место. Но я не могу доверять никому, даже при моей способности воздействовать на память людей, я не хочу, чтобы был хоть кто-то, кто будет знать, где моё тайное убежище.

      Тем временем, Арий пару раз упился зелёного вина до тяжкого моего похмелья и, вопреки обыкновению, я, страдая от дурноты и головной боли, радовался в эти дни, понимая, что, вероятно, они поссорились там, в своём раю, которому я так мучительно завидовал.

      Но Повелитель Зла вовсе не был прав насчёт того, что Аяю я хочу из зависти к счастью брата. Моё вожделение куда старше этой зависти, возникшей при виде их вместе. Я хочу её для себя, не для того, чтобы отобрать у него, или насолить ему. Сейчас об Арике я помнил в последнюю очередь, только потому, что он оказался там, где она. Всё было бы намного проще и значительно приятнее, если бы Арик не имел к ней отношения. Я вижу, он её любит, взбесится, опять землю трясти начнёт…

      Я утомился в поздний предзимний черностоп в моих поисках и вдруг мой конь, такой же усталый и понурый, как и я сам, сбился с тропы, по которой я ехал и вот, едва ли не на закате я оказался посреди густого соснового леса. Я не заметил, как съехал с дороги, потому что задумался, предоставив моему коню самому выбирать путь, отпустив почти поводья, задумавшись о том, как много переменилось за прошедший год и с той поры, как царь царей Могул, теперь и полноправный царь Авгалла, получил в свои руки всю полноту власти.

      Удивительно, какой порядок царил во всё приморье. Он сделал это, конечно за те годы, что уже был царём царей, и само приморье, наш древний возрождённый им Байкал, конечно, не такой великолепный, каким было наше древнее царство, но уже более многолюдный, чем наш, всё приморье было счастливо его полному воцарению и готово к нововведениям. А они произошли: он объявил и закончил давно начатое подведение всех без исключения законов к единому образцу, монет, правил торговых расчётов, и войск. Теперь был единый главный судья и главный воевода. Не каждый царь со своим войском союзники Могула, царя Авгалла, но одно объединённое войско и над всем им царь царей Могул, ему подчиняется главный воевода, а цари Севера, Востока и Полдня и Восточного Полдня, входя в военный совет царей вместе со своими воеводами. Единый герб и стяг для всех, тот самый наш, возрождённый стяг Байкала: алое полотнище с золотой короной, со вставленными в её