Эффект матрёшки. Вера Вьюга

А теперь она почти не сомневалась в истинном происхождении богатств натановой бабки.

      – … последний с которым валандалась, еще тот оказался разложенец-ленинец. Друг детей. – Куриные лапки Марусиных конечностей усыпанные старческой гречкой мелко перебирали передник. – Над Маарой тряслась, тряслась… пылинки сдувала, никуда не пускала. А ублюдок от сожителя оказался. Ох, Роза её к стенкам башкой прикладывала, ох прикладывала… Орала, что сама ублюдка выскребет. Мааре тогда шестнадцать только исполнилось. Потом смирилась. Сожителя – вон! Нашла вот Вовку, на свою голову. Сосватали. Лишь бы срам прикрыть. Он за Маару автомобиль получил «Волгу-ГАЗ». Правда, этот дурак так и не научился ездить. Он у него в гараже во дворе стоял. Он и сейчас там стоит, поди. Если Нанчик не пристроил.

      Маруся так увлеклась, что забыла про кнели. Запахло горелым. Ада сняла с огня подкопченную кастрюльку.

      – Теперь дымком попахивать будут. Роза закочевряжиться может… и ладно…

      – Так Натан, значит, и сын и внук Розе получается?

      Приживалка задумалась.

      – Не совсем, но получается…

      – А утонули как?

      – Да так. Она за ним, он за водкой. Нанчик следом увязался. Думали, что в гастроном на набережной. А он не работал. А, может, водка кончилась. Вовка напрямик решил. На тот берег. По реке. Чтоб побыстрее. Обычное дело. Там за зиму дорога натоптана. Да, только коммунисты праздничный сброс в реку сделали. С краснознаменного завода своего. Видно подмыло, какой химией лед. Дальше не знаю. Оба в полынью ушли или как там… Нанчика соседка домой принесла. Он долго молчал. Бабка его на все лето в Анапу пристроила. Вроде забылся там… Вот у него теперь в один день и поминки и рождение. Открой-ка форточку. Парит.

      Ада потянулась к форточке. Её так и распирало спросить у старой кобры о происхождении ценностей, что захламили квартиру, когда-то благоухавшей чувственностью Розы. Но Маруся её опередила.

      – Откуда все думаешь… – Ада на всякий случай пожала плечами. – Все любовники натаскали. Упыри, прости Господи, идейные. Она у них окормлялась… духовно. – Беккер для австрийского императора делан… клавиши слоновой кости… последний раз пол века назад Нанчик перебирал… ножками… Весь инструмент проссал… с тех пор и не открывали.

      «А бриллианты, бриллианты?!» Бабка точно считала немой вопрос с губ раскрасневшейся Артемиды.

      – … заначки бриллиантовые до сих пор по антресолям распиханы. Ненавижу. Гниль комиссарская…

      Все. Точно знает. Ада даже успокоилась. В конце концов, эти дары, принесенные на алтарь алчности и страсти, в голодный год могли хоть кому-то спасти жизнь. В другое время они совершенно бесполезны и сомнительно ценны лишь тем, что украшали чьё-то пленительное декольте, ручки и ушки, вызывая восхищение и вожделение.

      Хотя… Вилла на берегу теплого моря… пусть не вилла… уютный домик под сенью тюльпанного дерева… А почему не вилла… «Так, – одернула себя Артемида, – пора сваливать,