Эффект матрёшки. Вера Вьюга

вдохновенное письмо организаторам и заодно «ку-кукнула» Натану.

      После приключения с Жуанским, она прибывала в меланхолии и на все натановы предложения отвечала отказом. Теперь же имея полный карт-бланш от мужа и новую шубку от него же, Ада желала развлечься, если уж не удалось измениться!

      Праздничный ярлык напротив «ника» уверенно сигналил о дне рождения Натана. Это был отличный повод возобновить контакт. Правда, она немного удивилась, ей помнилось, что по этому поводу поэт уже напивался.

      Натан оказался «онлайн» и так обрадовался, что немедленно пригласил ее к себе поиграть в нарды и поесть фисташковой халвы. Артемида с удовольствием приняла предложение, несмотря на то, что халву не переваривала, а нарды считала настольной игрой драгдилеров.

      Весна только проклевывалась, но на улице уже вовсю торговали солнечным товаром. По пути Артемида примерила пару-тройку очков и ничего не купила.

      Настроение было отличное. Резвый ветерок, веселясь и радуясь вместе с ней ясному дню, задорно гонял по бесснежному тротуару разноцветные обертки и жестянки.

      Из привычного хаоса городских звуков слух ее выудил музыку, живую и какую-то залихватски печальную. Музыка была так невообразимо хороша, что Ада пошла на ее призыв вроде очарованного гамельнского ребенка.

      Музыка привела ее к метро.

      Курносый блондин в узорчатом пончо и с огромным кольцом в ухе прижимал к нижней губе дудку, выдувая из глубины тонкого тростникового горла необычайно густые, какие-то простужено–протяжные заунывные и вместе с тем чарующие мелодии. Бледная женщина в яркой грубой накидке вроде индейской, стояла рядом и сосредоточенно перебирала струны укулеле, подвешенной на расписной широкой ленте.

      Экзотический дуэт собрал немного сочувствующих. Люди спешили мимо – своих печалей хоть отбавляй! Но стоило музыкантам прибавить оборотов, и тут же редкие молчаливые слушатели превратились в зрителей страшных танцев. Не понятно откуда взявшиеся полупьяные баба и похожий на шлагбаум мужик в камуфляже, разметали народ по сторонам, включив перпетуум-мобиле своих конечностей.

      В шаманской первобытной дикости, парочка самозабвенно скакала вкруг музыкантов под ритмичную мелодию, беспорядочно выбрасывая в стороны руки с уродливыми растопыренными пальцами. И делала это так азартно, что иные сочувствующие искусству личности из зевак, поддавшись куражу, резво впрыгивали в круг безумного перепляса.

      Под эквадорскую народную одни выкаблучивали «барыню», другие брейк, а некоторые и вовсе степировали. Чтобы скрыться от похабных танцев соотечественников, Артемида прислонилась спиной к стеклянной стене ларька, закрыла глаза и отдалась солнцу, точно ласковому любовнику.

      Сиплый голос печальной дудки уносил ее все выше и дальше… к другому краю неба. Туда, где, прячась в легкие меха туманов, царственные Анды безмолвно взирали на каменистую дорогу, серой рекой скользящую по солнечному склону… на греющих шелковые