В сердце роза. Книга странствий Эртхиа. Аше Гарридо

Но сказать такое человеку богиня не могла, а уж Ханнар и подавно – не могла даже додумать эту мысль по-настоящему до конца. И Эртхиа, хмурясь, подбирал слова для оправдания, недовольный, чувствуя, что, и в правду, во всем и всегда перед Ханнар будет виноват только он. Настоящей причины и он не знал.

      – Что я придумал? Судьба моя такая – увидеть тебя и любить, – тут Эртхиа проглотил проклятия, – любить тебя, ненаглядную, на горе себе. И тебе. И Ханису, и маленькому Ханису, и Атхафанаме… А только никто тебя не заставлял за меня идти. Мы сами это все устроили так, как оно есть. И не все ли равно теперь, кто что знал, кто чего не знал. Вот оно так есть. Надо нам жить и постараться быть счастливыми.

      – Хорошо говорить! Полный дом детей тебе нарожают, одна вперед другой стараются. А я – что? А моему сыну кто невестой станет? Пойду к Ханису. Пойду. Надо мне дочь родить.

      – Думать не смей! – закричал Эртхиа, схватив ее за руки.

      – Пусти, больно! Не смей кричать на меня!

      – Да как ты можешь? Чем шутишь? Я ведь вас обоих убью. Тогда не убил – теперь убью. Слышишь? Не смей говорить, не смей думать! А Ханису я скажу…

      – Что твоя жена собирается к нему в опочивальню? Скажи…

      Эртхиа отошел от нее подальше, на другой конец комнаты. Чтобы не ударить.

      Ханнар перекинула косы за спину, оправила платье. Оглядела белые пятна на запястьях, уверилась, что синяки будут. Одернула рукава.

      – Что ты можешь сделать? И как запретишь? Если сам не можешь дать мне ребенка?

      Эртхиа повернулся и молча вышел. Ему пора было в Дом Солнца.

      О сестре

      Он не хотел идти через внутренний двор, где наверняка еще сидели жены, обсуждая свое самочувствие и радостные надежды, похваляясь недомоганиями и опасениями. Едва не крадучись, он обогнул двор по веранде, проклиная все на свете, а более всего – женщин, из-за которых мужчина и повелитель в собственном доме хуже вора, с утра крадется в обход. Но было невмоготу улыбаться им, а обругать – не за что. Справедливость же полагал Эртхиа отличительной чертой и достоинством сильного.

      И в собственных покоях не нашел он успокоения: раб, поклонившись, доложил, что прибыла царственная супруга бога Ханиса, сестра государя Эртхиа, почтенная Атхафанама. И хочет видеть брата.

      Эртхиа взвыл сквозь зубы и повелел:

      – Одеваться!

      Пока ему расчесывали и умащивали благовониями волосы и бороду, пока надевали и стягивали многослойным поясом штаны, да наверх рубашку, да поверх рубашки кафтан, а потом еще пояс – любимый царем широкий пояс лучника, усаженный железными бляхами, да натягивали сапоги, да покрывали голову расшитым платком, да обвивали поверх этого другим, скрученным в жгут и перевитым золотыми шнурами и жемчужным низаньем, да прихватывали рукава браслетами над локтями и на запястьях, да укладывали оплечье и золотой нагрудник, да подавали кинжал, который он заткнул за пояс, и меч в ножнах, которые он пристегнул к поясу… нет, не успокоилась душа, не отошла