Цареубийцы. Петр Краснов

обиды.

      Вера долго рассматривала свою спину. В тусклом зеркальном отражении под шелковистой кожей шевелились лопатки. Стройная талия скрывалась в поясе. Вера видела, как от жгучего стыда, от боли оскорбления розовела спина, как алела шея и малиновыми становились уши. Такая жгучая боль, такой тупой ужас были на душе у Веры, что подвернись ей в эту минуту револьвер – она застрелилась бы!

      Она опустила маленькое зеркало и повернулась лицом к большому.

      Голубые глаза не видели прекрасного отражения. Перед Верой был мертвый матрос с лицом, накрытым платком, и потому особенно страшный… Упавшая на снег еврейка, казак, ругающийся скверными, непонятными, никогда не слыханными Верой словами. Лицо казака залито кровью, и один глаз закрыт и вспух… Страшное лицо… И хлесткий, звучный удар по спине, по меху котика… Удар по ней!.. По девушке!..

      Это жизнь?!

      В ушах слышалось: «Нам не жить под гнетом самодержавия!..»

      В разгильдяевском доме царила атмосфера влюбленности и вместе с тем шла подготовка к походу.

      Спальня Порфирия, его кабинет и даже общая гостиная были завалены походными вещами. Бинокли, переметные сумы, вьюки, палаточные принадлежности, колья, веревки, чемоданы, походная постель из тяжелых железных стволов, покрашенных зеленой краской, разборный самоварчик-«паук» на вкладных кривых ножках, потники лежали по диванам и креслам, на полу между мебелью, на тахте валялись высокие сапоги с раструбами. Пахло свежей кожей, ворванью, пенькой, грубым полотном, смолою, пахло походом.

      Старый генерал посмеивался и говорил:

      – Напрасные траты!.. Туда и обратно!..

      Порфирий возмущался:

      – Помилуй, папа!.. Туда и обратно? И это после торжественных проводов великого князя, после того, как сказаны были перед офицерами всей нашей гвардии великие слова о целях войны, о Константинополе!.. Невозможно…

      – Слышал и об этом. Конечно, слово не воробей, вылетит – не поймаешь, но… Не следовало говорить этих слов… Кроме России есть еще и Европа и в ней мировое масонство, управляемое жидами. Как ты полагаешь, австрийским жидам желательно, чтобы славяне, эксплуатировать которых они привыкли, стали свободны?.. Ты думаешь, английским жидам радостно будет видеть торжество христианства на Средиземном море? Да ведь это будет потрясение всех основ английской политики. В яхт-клубе открыто говорят, что Англия и Австрия не допустят Россию до освободительной войны, до торжества России на Ближнем Востоке.

      – Но, папа… Россия?.. Слово государя?..

      – Знаю, повторишь слова о стапятидесятимиллионном народе… Но народ-то этот темен, он молчит, и что он думает, кто это знает? Полагаю, что все, что хочешь, но не о благополучии каких-то там балканских славян… А масонский мир силен… Государь царствует двадцать два года – ему не мешают… Но если его царствование завершится победами и – не дай бог – Константинополем, масонский мир этого государю не простит