Цареубийцы. Петр Краснов

круто повернувшись, пошел красивым голландским шагом по кругу.

      Все любовались им. Высокого роста, с юным, круглым, раскрасневшимся на морозе лицом, с маленьким пушком над верхней губой – он был великолепен.

      Барышни млели, ожидая, кого пригласит он кататься под вальс. Все знали, что никто не умеет так обольстительно кататься, выделывая круги.

      Вера со страхом смотрела на своего кузена. Она последнее время совсем не переносила его. А тот точно и не замечал этого. Его ухаживания становились грубее и настойчивее. Вера не успела докатиться до павильона, как Афанасий нагнал ее.

      – Здравствуйте, графиня… Вера, здравствуй… Графиня, мне все говорят, что мои губы созданы для поцелуев. А?.. Что?.. Правда?..

      Графиня Лиля поймала его шутливый тон.

      – Подумаешь!.. Все?.. Я не нахожу… Никто этого не находит, кроме разве вашей Мимишки. Идемте со мною, Афанасий Порфирьевич.

      Удаляясь от Веры, Афанасий нарочно громко, обернувшись в сторону кузины, сказал:

      – Ну что Мимишка?.. Мне нужно, чтобы другие это находили…

      Оставшись одна, Вера легко и грациозно покатилась к краю пруда, подальше от трубачей и толпы катающихся. Тут вдруг увидала Суханова. Николай Евгеньевич катился ей навстречу не очень смело. В морской черной шинели и черной фуражке, нахлобученной на уши, он походил на профессора или пастора.

      Вера с того дня, когда убился матрос и была премировка выездов у ее деда, не видела Суханова. Она обрадовалась ему. Он был из другого мира, из того, где не признавали красоты теперешней жизни и относились к ней критически, где мечтали создать иную, лучшую жизнь, где все получат жизненные блага поровну. Из той жизни, где готовили революцию…

      – Идемте со мною, – дружески пригласила Вера Суханова, – я вам помогу.

      В отдалении играла музыка. Сквозь дымку морозного тумана просвечивало оранжевое солнце, и через заиндевевшие ветви деревьев сада виднелись, как через затейливую тюлевую занавесь, строгие линии дворца, колонны, прямые окна и круглый павильон – затеи князя Таврического[23].

      – Все-таки, Николай Евгеньевич, нельзя отрицать, что все это очень красиво, – сказала Вера. – Во всем этом есть гармония: в небе, солнце, туманной, морозной дымке, инее деревьев… Вот только люди… Вы не находите, Николай Евгеньевич, какие тут пустые и пошлые люди?..

      – Люди, Вера Николаевна, везде одинаковы. Есть хорошие, есть и похуже. Нехорошо то, что вся эта гармония, вся эта красота, изящество доступны такому числу людей… Пускают по билетам… Сотни… Нет, даже и не сотни, но десятки из ста пятидесяти миллионов русского народа могут пользоваться этой красотою. О чем мечтали мы, «китоловы»?.. Всем, понимаете, всем дать счастье, радость жизни, сытость, образование… Не десятки, а сотни…

      – Тысячи! – восторженно перебила Вера.

      – Десятки тысяч русской молодежи не на пруду Таврического сада, а где-нибудь…

      – На Ледовитом океане, – подсказала

23

..затеи князя Таврического. – Потемкин Григорий Александрович (1739–1791) – государственный и военный деятель, генерал-фельдмаршал, фаворит Екатерины II, получил титул светлейшего князя Таврического после присоединения Крыма.