Сочинения. Владимир Маяковский

пришли

       и топали:

      – Дожили,

       вот вам, —

      нету

       топлив

      брюхам

       заводным.

      Дымом

       небесный

       лак помутив,

      до самой трубы,

       до носа

      локомотив

      стоит

       в заносах.

      Положив

       на валенки

       цветные заплаты,

      из ворот,

       из железного зева,

      снова

       шли,

       ухватясь за лопаты,

      все,

       кто мобилизован.

      Вышли

       за лес,

      вместе

       взялись.

      Я ли,

       вы ли,

      откопали,

       вырыли.

      И снова

       поезд

       катит

      за снежную

       скатерть.

      Слабеет

       тело

      без ед

       и питья,

      носилки сделали,

      руки сплетя.

      Теперь

       запевай,

       и домой можно —

      да на руки

       положено

      пять

       обмороженных.

      Сегодня

       на лестнице,

       грязной и тусклой,

      копались

       обывательские

       слухи-свиньи.

      Деникин

       подходит

       к самой,

       к тульской,

      к пороховой

       сердцевине.

      Обулись обыватели,

       по пыли печатают

      шепотоголосые

       кухарочьи хоры.

      – Будет…

       крупичатая!..

       пуды непочатые…

      ручьи-чаи,

       сухари,

       сахары.

      Бли-и-и-зко беленькие,

      береги керенки! —

      Но город

       проснулся,

       в плакаты кадрованный, —

      это

       партия звала:

       «Пролетарий, на коня!»

      И красные

       скачут

       на юг

       эскадроны —

      Мамонтова

       нагонять.

      Сегодня

       день

       вбежал второпях,

      криком

       тишь

       порвав,

      простреленным

       легким

       часто хрипя,

      упал

       и кончился,

       кровав.

      Кровь

       по ступенькам

       стекала на пол,

      стыла

       с пылью пополам

      и снова

       на пол

       каплями

       капала

      из-под пули

       Каплан.

      Четверолапые

       зашагали,

      визг

       шел

       шакалий.

      Салоп

       говорит

       чуйке,

      чуйка

       салопу:

      – Заерзали

       длинноносые щуки!

      Скоро

       всех

       слопают! —

      А потом

       топырили

       глаза-тарелины

      в длинную

       фамилий

       и званий тропу.

      Ветер

       сдирает

       списки расстрелянных,

      рвет,

       закручивает

       и пускает в трубу.

      Лапа

       класса

       лежит на хищнике —

      Лубянская