Любовь на съемочной площадке. Любовь Рябикина

обернулась от двери и кивнула:

      – Ага! Пемза вон… А стирать будем уже в пансионате. Здесь некуда машинку стиральную поставить.

      Лицо Натальи мгновенно скисло, но возражать она не стала. Желающих поработать в кино хватало. Сартакова понятливо усмехнулась и вышла.

      Кузьмичев сидел за столом и просматривал правленый редакторшей сценарий. Напротив удобно устроилась на стуле красивая молодая девушка весьма ухоженного вида и внимательно наблюдала за продюсером. На лице отчетливо проступило торжество: «Ну что, не ожидали?!? А я быстро справилась».

      Борис Николаевич просмотрел одну страницу, вторую. С явным раздражением швырнул сценарий на стол. Неожиданно вскочил с кресла и рванул к двери, даже не взглянув на довольную редакторшу. Девушка почувствовала тревогу и отлепилась от спинки стула. Настороженно посмотрела в сторону Кузьмичева. А тот открыл дверь и громко позвал:

      – Инга! Зайди!

      За десять дней Кузьмичев полностью освоился с Рязановской и теперь называл ее на «ты», признав правоту слов Воронова. Такое он позволял себе не часто и только с теми, кто вызывал интерес и симпатию. Женщина оказалась компетентна во многих вопросах. Продюсер вернулся за стол и сел, по-прежнему не говоря ни слова и не глядя на молодую редакторшу. Уставился в столешницу, раскинув руки по столу и нервно перебирая пальцами. На лице застыло отчаяние. Девушка заметила и встревожено спросила:

      – Что-то не так?

      Борис Николаевич молчал, в раздражении постукивая попавшимся в пальцы карандашом по столу и по-прежнему не глядя на нее. С ожиданием, несколько раз взглянул на дверь. Девушка тоже посмотрела на вход.

      В проеме возникла Рязановская. Мельком посмотрела на редакторшу. Вопросительно взглянула на продюсера. Тот рукой указал ей на стул напротив:

      – Присаживайся…

      Протянул распечатку сценария, правленую редакторшей. Девчонка вся подалась вперед, настороженно поглядывая то на Рязановскую, то на Кузьмичева. Инга молча взяла листочки и села. Вгляделась в текст. Борис Николаевич не сводил глаз с ее лица. А лицо сморщилось от первой же страницы так, словно женщина уксуса хлебнула. Просмотрев страниц пять, женщина небрежно протянула пачку продюсеру:

      – Чушь собачья! Все, что говорила, оказалось пустой тратой времени.

      Девушка аж подскочила со стула:

      – Много вы понимаете! Вы…

      Продюсер резко оборвал ее:

      – Помолчите! Инга, справишься еще и с редакторством? Я знаю, что ты пишешь. Сартакова проболталась. Времени нет нового человека искать, а ты материал знаешь. Естественно, плачу полную ставку.

      У девицы рот остался открытым. Она ожидала похвал, а тут… Замерла в удивлении. Рязановская кивнула со вздохом:

      – Справлюсь. Стану гримировать и работать с актером.

      Кузьмичев резко повернулся к девушке:

      – Вы уволены. За рабочие дни вам заплатят. Можете быть свободны. Инга…

      Девица прервала его визгливым возгласом, наконец-то придя в себя:

      – Но у нас контракт!

      Продюсер жестко произнес, глядя на редакторшу:

      – Вы