Мой дядя – Пушкин. Из семейной хроники. Лев Павлищев

говоря, что ошибки во французском языке ей режут ухо. Слабость к подобным поправкам одолевала ее до такой степени, что не покидала и в самые горькие минуты жизни. Привожу тому пример.

      Известие о неожиданной смерти Дельвига (в январе 1831 года) поразило Ольгу Сергеевну как громом. Печальным вестником оказался мой отец и, передавая ей роковое для нее и ее брата известие, сказал, между прочим: «Vous m’avez comprise, qu’apres tout ее qu’on m’a ra-conte, cette mort etait inevitable»[44]. – «Vous m’avez compris», – поправила его Ольга Сергеевна, среди истерических рыданий.

      (Сообщено мне отцом.)

      Возвращаюсь к рассказу.

      Ольга Сергеевна стала замечать зимой 1829 года не только грустное, но и желчное настроение брата.

      – Напрасно, Александр, – увещевала его она, – портишь свою кровь эпиграммами на всякую ракалью. Ставь себя, ради Бога, выше ее! Злишься по пустому и ничего со злости не ешь, а какому-нибудь Каченовскому или Кочерговскому – как ты его прозываешь, – твои эпиграммы как с гуся вода. Уписывает он, думаю, свой обед за обе щеки, и уписывает так, что за ушами пищит, и горя мало. А плюнь ему в глаза – скажет, небось, «Божия роса!». Дядя рассмеялся.

      – Лаянье против тебя этих Кочерговских, – продолжала мать, – все равно, что тявканье собачонки на луну – лает собачонка, а луна свое дело делает.

      – Хорошо, Ольга, все это тебе говорить, но шайка Кочерговских и полнолуние выведет из терпения, не то что меня, – возразил Александр Сергеевич, – а господа журналисты и любопытные[45] – от них мне нет ни отдыха, ни срока, – напрашиваются уже не на эпиграммы, а поистине на мою палку.[46]

      Действительно, озлобленный врагами, Пушкин был не прочь задавать тогда потасовки и в буквальном значении слова.

      Расскажу, в подтверждение этого, следующий случай, после которого дядя явился к Ольге Сергеевне на другой день и сообщил о нем сестре, заливаясь звонким своим смехом. Дело происходило так:

      Сидит Александр Сергеевич в театре: драму или комедию представляли – мать забыла. Актриса, стяжавшая громкие знаки одобрения, пришлась дяде не по вкусу, и он стал шикать. Тогда восседавший перед ним в кресле какой-то поклонник лицедейки проворчал, не адресуясь, впрочем, непосредственно к Пушкину: «Экое невежество!» Александр Сергеевич не унимается.

      – Перестаньте шикать, или извольте выходить вон! – относится поклонник уже прямо к Пушкину, оборачиваясь в его сторону.

      Александр Сергеевич на это ничего не отвечает, дожидается антракта и затем дает заступнику пощечину.

      Обиженный господин, придерживая ладонью потерпевшую часть, бежит стремглав из театра жаловаться людям власть имущим.

      – Вы ударили вчера в театре вот этого господина? – спрашивает на другой день дядю петербургский обер-полицеймейстер Горголи, указывая на жалобщика.

      – Ударил.

      – А почему, позвольте вас спросить, г. Пушкин, вы нанесли ему удар не сейчас после того, как он с вами заговорил, а дождались, когда занавес опустят?

      – Не хотел, чтобы мою плюху приняли за аплодисмент, ваше превосходительство, – отвечал Пушкин.

      Выговором ли, денежным ли взысканием в пользу

44

Надеюсь, вы поняли, после всего того, что мне рассказали, что эта смерть была неизбежной (фр.).

45

Врагов своих, между прочим, Александр Сергеевич заклеймил эпиграммой «Приятелям», а любопытных – эпиграммой под тем же названием. Считаю кстати не лишним привести их:

1) Приятелям

Враги мои, покамест я ни слова…И, кажется, мой быстрый гнев угас;Но из виду не выпускаю васИ выберу когда-нибудь любого:Не избежит пронзительных когтей,Как налечу нежданный, беспощадный!Так в облаках кружится ястреб жадныйИ сторожит индеек и гусей.

2) Любопытный

– Что ж нового? «Ей-богу ничего».– Эй, не хитри: ты, верно, что-то знаешь.Не стыдно ли, от друга своего,Как от врага, ты вечно все скрываешь…Иль ты сердит? – Помилуй, брат, за что?– Не будь упрям: скажи ты мне хоть слово…«Ох, отвяжись, я знаю только то,Что ты дурак, да это уж не ново».

46

Дядя в этом разговоре намекает, кажется, на одну из его эпиграмм по адресу Каченовского:

Клеветник без дарованья,Палок ищет он чутьем,А дневного пропитаньяЕжемесячным враньем.