Мой дядя – Пушкин. Из семейной хроники. Лев Павлищев

синее море недвижно опять.

      Любуясь собою, в нем шар золотистый,

      И блестки игривые стали сиять,

      И в роще запел соловей голосистый…

      Все тихо, но живо, и зелень лугов,

      И зелень деревьев; и как благовонны

      В воздухе чистом дыханья цветов,

      Как ярки цветы, как жизнию полны!

      Так в юноше буря души исчезает.

      Надежда с улыбкой приходит к нему!

      Счастьем грядущим его утешает,

      Он жадно ей внемлет, он верит тому…

      Рукою своею она подымает

      С очей его черный тяжелый покров,

      Долину прекрасну пред ним открывает,

      В долине той радость и дружба, любовь…

      Но ветер в пустыне когда забушует,

      Он страшен, ужасен, удушлив и жгуч,

      Не с дивной природой земли он воюет:

      Он борется с небом, с мириадами туч!..

      И вот он устал; но победой гордится

      Над морем, дождем, над свирепой грозой!

      На желтую, рыхлую почву ложится,

      Чтоб с новою силой стремиться на бой!

      10 мая

      Моя эпитафия

      Отдых от жизни тяжелой

      Могила одна лишь дает;

      Пусть же с улыбкой веселой

      Страдалица к смерти идет…

      9 июля

      С января 1868 года силы физические окончательно стали покидать мою мать; она таяла как свеча, пожелтела как пергамент, но сохранила свежесть умственных сил. В последние минуты бытия земного написала она три следующие стихотворения.

      Фатализм

      Фатализм мой закон: он меня утешает,

      С небом, землею меня он мирит;

      Ропот в страданьях моих заглушает,

      Совесть тревожную даже щадит…

      Голос его как мне звучен, приятен!

      Для сердца бальзам, для ума светлый луч!

      Почто же не всем, как мне, он понятен?

      И ясен, как майское небо без туч?

      Не гордость ли разум людей помрачает?

      Боясь унижаться, поверив судьбе,

      Скорей в неудачах себя обвиняют,

      В успехах «спасибо» гласят лишь себе…

      * * *

      Я смерти жду, как узник ждет свободы,

      Но дни текут, и месяцы, и годы;

      Она нейдет, глуха к моим мольбам,

      Безжалостна к томленью и слезам!

      Она нейдет, и долгой жизни бремя

      Так стало тяжело! и почему же время

      Для всех других быстрее рек бежит,

      Лишь для меня недвижимо стоит?

      Но жалоба моя быть может и напрасна:

      Кто знает? не она ль судьбе, как мы, подвластна,

      Которая ведет ее своей рукой,

      Косить, не ведая, что видит пред собой?

      * * *

      Уж холод струится по жилам моим…

      Не вестник ли смерти моей он желанной?..

      Спеши же ко мне, оставь жизнь молодым,

      Жизнь их лелеет надеждой отрадной;

      Надежда ж моя – вся в тебе лишь одной.

      Ты прекращаешь страдальцев стенанья,

      Ниспосылая им вечный покой,

      Сном беспробудным, забвеньем страданья…

      19 марта 1868 г.

      В четверг, 2 мая 1868 года, в четыре часа пополудни, мать