Тайна Пушкина. «Диплом рогоносца» и другие мистификации. Владимир Козаровецкий

звуки,

      Бывало, милые тебе, —

      И думай, что во дни разлуки,

      В моей изменчивой судьбе,

      Твоя печальная пустыня,

      Последний звук твоих речей —

      Одно сокровище, святыня,

      Одна любовь души моей.

      Чтобы впоследствии не возвращаться каждый раз к общему содержанию посвящения, проанализируем его. В этом анализе я исхожу из бесспорного, не подлежащего сомнению положения: Пушкин – гений и в стихах (во всяком случае, в зрелых стихах, к которым и относится посвящение «ПОЛТАВЫ»), никогда не ставил слова случайно, непродуманно; впрочем, об этом свидетельствуют и его черновики с тщательной, многократной правкой текстов – в частности и черновики обсуждаемого посвящения.

      Совершенно очевидно, что под «музой темной» подразумевалось сокрытие, шифровка и что если речь идет о женщине, которую Пушкин любил когда-то, давно – «некогда» – и которой в момент написания стихотворения, в октябре 1828 года, оно было адресовано (а, как мы увидим, существует представление, что это посвящение может быть адресовано и не женщине), то он сознательно не хотел озвучивать, «утаил» ее имя. Поэт не говорит, что он любит ее и «сейчас»: в строках «Иль посвящение поэта, Как некогда его любовь, Перед тобою без ответа Пройдет, непризнанное вновь») речь идет прежде всего о самом посвящении, «Как некогда его любовь» – лишь сравнение, хотя здесь прочитывается и безответность его давней любви. Эта любовь поэта, скорее всего, не была длительной, это могла быть вспышка влюбленности, не имевшая долговременных последствий («пройдет»), но оставившая след в его эмоциональной памяти.

      Ключ к пониманию этого места – в строке «Коснется ль уха твоего?», из которой следует, что в момент написания посвящения эта женщина должна была находиться не там, где стихи Пушкина были широко известны. Между тем к 1828 году Пушкин был уже общепризнанным национальным гением, каждое его новое стихотворение – тем более поэма «ПОЛТАВА» – читалось всеми образованными людьми, и это посвящение могло не стать ей известным только в том случае, если ее не было в России – или она была чрезвычайно далеко, например, в Сибири. Но даже если бы стихотворение дошло до нее, если бы она его прочитала, посвящение могло остаться «непризнанным», неузнанным ею, как когда-то прошло незамеченным чувство поэта; она могла не понять, что это посвящение ей – такой смысл слова «непризнанным» подкрепляется следующей строкой стихотворения: «Узнай, по крайней мере, звуки…».

      Эта строка вместе со следующей («Бывало, милые тебе») свидетельствует о том, что когда-то стихи Пушкина ей нравились. Слова «во дни разлуки» не могут пониматься как разлука любящих, это просто отъезд Пушкина или адресата; можно было бы предположить, что «печальная пустыня» – свидетельство безответной любви адресата посвящения к поэту, но такое прочтение исключается началом стихотворения и его, поэта безответной любовью; следовательно, «печальная пустыня» адресата связана с некими печальными событиями в ее жизни, последствия которых имеют место на момент написания посвящения. И, наконец,