.

ковер цвета мокрого асфальта, мебель в цвет штормового моря. Обтянутые диван и кресла из блестящей черной кожи. В стеллажах цвета венге корешки книг, обтянутые все, как одна, темным бордо.

      Подавление. Доминирование. Иными словами – глубокая депрессия и тотальная скука.

      Маккамон сел за темный блестящий стол, с массивными резными фигурами на ножках. Пресс-папье, подставка для ручек и бумаги – все наводило на мысли о том, что этим вещам место в музее. Сам Маккамон удивительно органично смотрелся рядом с этим вычурным, аристократичным пережитком. Даже в рубашке с подвернутыми рукавами, свободных джинсах и с легким безобразием в волосах.

      Стояк у него, кстати, никуда не делся. Я заметила его явное желание, когда он обошел стол и опустился в кресло.

      Ему удавалось игнорировать собственный член даже больше, чем мне. Пока Маккамон не сел, мой взгляд неизменно возвращался к зверю, который рвался из штанов на волю, но, похоже, сегодня у него, как и у меня, не было никаких шансов.

      – Присаживайтесь.

      Маккамон указал на высокое кресло из темной кожи. Туда бы подушечку, самую малюсенькую. Малинового или салатового цвета. Хоть какая-то отдушина была бы.

      Я села и поежилась. Вот я снова мерзну рядом с ним, хотя льдин не наблюдается, а за окном, обрамленным тяжелыми бордовыми портьерами, даже светит солнце. Но на сорок втором этаже, рядом с замкнутым (и чокнутым?) гением казалось, что мы выше солнца, чьи лучи сюда никак не добивают.

      – Если я попрошу вас, описать вдохновение, что придет вам на ум, мисс Стоун? – спросил Маккамон.

      – Радуга.

      – Почему именно она?

      – Сначала ты творишь через силу, превозмогая шторм, дождь, другие катаклизмы, а после входишь во вкус, тучи рассеиваются, и в ярком небе вспыхивает яркая цветная радуга. Этот миг для меня и есть вдохновение.

      Маккамон внимательно смотрел на меня поверх сложенных домиком пальцев, пока я говорила.

      – А для вас?

      – Для меня вдохновение – это колодец.

      Сырая темная дыра в земле. Кто бы сомневался.

      – Избитый пример, – сказала я вслух.

      – Возможно, но колодец можно наполнить, а радугу вызвать вам не под силу. Только довериться милости небес.

      – Логично. И как вы пополняете вдохновением в своем колодце?

      – Женскими оргазмами.

      Аж в подушечках пальцев закололо. Вот он, эксклюзивный материал, ради которого я сюда пришла. Чутье не подвело Элеонору.

      Но сейчас меня, как крайне заинтересованную сторону, волновало и кое-что еще…

      – Женскими, – повторила я многозначительно.

      – Только женскими, – подчеркнул Маккамон.

      – То есть вы с женщинами не спите, можно я все-таки спрошу об этом прямо?

      – Можно. И мой ответ – нет.

      – Ни с одной?

      – Это не имеет отношение к делу. Я спал с женщинами, разумеется, но вдохновляет меня только женский оргазм. Мои оргазмы вас волновать не должны. И предвосхищая ваши вопросы, нет, я не сплю с мужчинами.

      – Кх-м, –