Неисповедимы пути. Роман. Юрий Теплов

ровно раненый медведь. Тот покатился по крутой лесенке.

      Спустившись вниз, Отец Владимир оглядел застывшую в ужасе толпу. В могильной тишине по-заячьи вскрикивал Сенька, склонившийся над телом товарища.

      – И поиде Господь Бог очи имати от солнца, и оставил Адама единого, лежаща на земле, – провозгласил с паперти Отец Владимир.

      Тут его и признали.

      – Батюшка! – ахнули, сдвинулись к паперти.

      – Прииде же окоянный Сотона ко Адаму и измаза его калом и тиною и возгрями!

      Начальник милиции отстегнул маузер и, раздвигая толпу, двинулся к нему. И тогда он бросил своей бывшей пастве прощальное:

      – Поем Воскресение Его, распятие бо претерпев, смертию смерть разруши!..– и почти безо всякого перехода, обратился к приблизившемуся представителю власти: – Вот он – я! Бери последнего священнослужителя!..

      Ивана вызвали поздним вечером. Следователь, с тонкой шеей и длинными руками, спросил фамилию, имя, отчество. Заполнял протокол медленно и очень разборчиво. Протянул Ивану:

      – Подпиши.

      Иван тут же вознамерился подписать, но тот остановил его:

      – Прочитай сначала, обормот.

      «Обормот» прозвучало вдруг для Ивана музыкой, разорвало казенную нудность, и он, помимо воли, расплылся в улыбке. И следователь улыбнулся, голова его при этом склонилась на бок, ровно бы он дал отдых шее.

      Иван прочитал. Все было написано правильно. Расписался. Спросил:

      – А когда меня судить будут?

      – В зону захотел? – в голосе следователя опять прозвучала усмешка.

      – Нет. Суд оправдает.

      – А на меня не надеешься?

      – Нет, – не решился соврать Иван.

      – Домой готовься послезавтра. Нашли бархат, а шелк уплыл.

      Иван даже растерялся от такой великой неожиданности. Сердце заколотилось так, что, кажется, самому стало слышно. Какие-то слова рвались наружу – «спасибо» или другие похожие, но вдруг напугался до конца поверить и напугался неверием спугнуть ясную надежду. А улыбка так и ползла по лицу; и вовсе не в такт ей, не шибко понимая, о чем говорит, спросил по-деловому:

      – Где нашли-то?

      – Много знать будешь – такой же, как я, станешь.

      – Может, вы меня сейчас отпустите?

      – Подождешь. Завтра привезут Камаляна, я и побеседую с ним при тебе.

      – Так это Камалян украл материал? – спросил он.

      – Он и его сожительница.

      Вот это было в самое темечко. Иван мысленно охнул, все его естество запротестовало: нет, нет! Не может быть, чтобы Ящерка – тоже! Или она нарочно заволокла его к тем дубкам? Неужели все ее слова были актерством?..

      – Вот что, Иван Сверяба, – сказал следователь. – Слушай безо всякого суда мой приговор: вымыть весь коридор и этот кабинет. Вон в углу ведро и швабра… Да не вздумай сорваться, внизу охрана…

      Последние две ночи и день были для Ивана самыми длинными. Из встречи с Камаляном