Хамсин, или Одиссея Изи Резника. Марк Рабинович

то ли к моим способностям переводчика, то ли ко мне лично.

      – Ты смотри там, поосторожнее – предупредил меня Гречухин – Возможны провокации…

      – Пайпс? – догадался я.

      – Если бы… – сейчас особист был брезгливо-загадочен.

      У меня возникло неприятное подозрение, что капитан знает больше чем говорит и провокаций следует ожидать вовсе не от американцев. На язык так и просился вопрос, но я благоразумно воздержался. Похоже, что Гречухин тоже испытывал ко мне доверие и я решил его не разочаровывать.

      Несмотря на намеки особиста, ужин прошел мирно и почти безмолвно, наверное благодаря искусству поваров. Неплохо прошел и концерт в огромном импровизированном зале наспех оборудованном в полуразрушенном цеху какого-то завода. Было немного странно и немного больно переводить взгляд с блестящего танцевального ансамбля на сцене на разрушенные кирпичные стены и обратно. Танцы, привлекший немалое количество местных дивчин разного калибра, тоже начались спокойно. И тут, заглушая патефонный вальс, пулеметной очередью взорвался телефон. Наверное, он не должен был звонить сейчас, в этот неурочный час, но генерал, напряженно сидящий на стуле в первом ряду, как будто ожидал его. Он вскочил одним резким движением, схватил трубку, выслушал первую фразу, рявкнул "когда?!", выслушал ответ и, как будто отрабатывая давно продуманный текст, скомандовал:

      – Союзники остаются и продолжают отдых. Остальным – немедленно на базу.

      "Эмка" генерала первой рванула прочь от развалин цеха, за ней помчались грузовики и "виллисы". Я стоял в кузове и, стараясь не упасть, пытался прислушиваться к тому, о чем говорили соседи. Никто ничего толком не знал, но все были убеждены, что тревога связана с послеполуденным визитом самолета-разведчика. До базы мы добрались за считанные минуты. Там, как ни странно, было тихо. Меня перехватил появившийся ниоткуда Гречухин и потащил за взлетное поле. По небу метались лучи прожекторов, ничего не обнаруживая.

      – Что эти придурки делают? – заорал особист – Они же нас подсвечивают!

      С полосы снова сорвались давнишние ЯКи и немедленно пропали в ночном небе.

      – Да что тут происходит? – возмутился я.

      – Сейчас будет налет на нашу базу. Полчаса назад их самолёты пересекли линию фронта…

      – Много? – задал я не самый мудрый вопрос.

      – На нашу душу хватит! Быстрее, за мной!

      – Куда? – машинально спросил я уже понимая, что спрашивать не следовало.

      Гречухин так на меня посмотрел, что мне стало страшно. Ничего не ответив, он понесся к краю взлетного поля. Он мчался быстро, но совершенно бесшумно и в его стремительной походке проскальзывало нечто волчье. На мгновение он остановился, достал из-за пояса длинный пистолет и протянул мне.

      – Держи! Похоже, что ты в этой инвалидной команде единственный фронтовик. А мне все равно с двух рук не палить.

      В оружие я узнал мечту фронтовика – дорогой и редкий люгер-парабеллум.

      – Ты только не геройствуй и слушай меня – крикнул особист на бегу – До настоящего волкодава тебе еще сто верст и