Не было бы счастья. Алексей Родогор

в топи заводит. А уж как волков на местное стадо нашлёт, так половину перережут вместе с пастухом. Вот жители и решили задобрить лесника. Для чего скинулись и накупили самых лучших яств. И как полагается отнесли к опушке, которая пересекается дорогой. Проезжая часть здесь играет особую роль, поскольку ежели отнесли бы прямо в лес, то, во-первых, как леший поймёт, что подношение от жителей именно этого села. Во-вторых, неизвестно как примет подношение и если осерчает, что уже было, то фиг домой воротишься. Поэтому дорога у опушки – идеальное место для подношения. Но вернёмся к оставленной сцене у дороги. Наши герои как раз забили желудки до кадыка.

      – Что здесь происходит? – вдруг спросил кто-то.

      У Шекельмана ёкнула селезёнка, а кусок перепелятины намертво встал в горле, что означало предчувствие приближающихся неприятностей.

      Недомыка жестом пригласил путника присоединиться к обедне, а вот Ёрш:

      – В чём дело, гражданин? – спросил он набитым ртом, оплёвывая окружающее пространство и незнакомца кусками рыбы. – Не видишь, у нас привал. Ходи дальше!

      – Привал значит? – грозно сказал незнакомец. Его тело начало стремительно расти.

      У Шекельмана всё похолодело в груди, даже перепелятина в горле смёрзлась: память опять очень "вовремя" выдала информацию о том, кому предназначается пища на опушках. Бежать теперь бесполезно, сопротивляться тоже. Человек дорос до верхушек деревьев. Гигантская рука сгребла наглецов за шкирдак. Мир рванулся на встречу, и они понеслись над лесом. Под ногами замелькали поля, деревушки и города. Их дёргало то влево, то вправо, то вверх, то вниз, как в установке по тестированию вестибулярного аппарата у космонавтов. Ёрша укачало сразу, поэтому ужин от места его поглощения улетел недалеко. Вторым в очереди на бесплатное освобождение желудка от съеденного оказался Шекельман. А вот Недомыка ничего, не осрамился перед Отечеством. Наверное потому, что у него не оказалось не только мозгов, но и вестибулярного аппарата. Он единственный радостно орал во всю глотку, как ребёнок впервые попавший на американские горки.

      Земля больно ударила в пятки, троица покатилась по земле. Леший уменьшился до размеров человека.

      – Будете знать, как чужое брать.

      Исчез.

      – Кто это был? – спросил Ёрш.

      – Леший, – ответил Шекельман. – Пища, которую мы съели, предназначалась ему.

      – Что ж ты молчал, марода черномазая (др. рус. оскорбительное – скверное лицо, харя)! – прохрипел Ёрш.

      Если бы не головокружение, то на одного неславянского покойника этой ночью стало бы больше.

      – Я только потом вспомнил, – промямлил Изя.

      – Гад, – подвел итог Ёрш.

      – А чё вы лежите? – бодро спросил Недомыка.

      Он сразу поднялся на ноги и дискомфорта не ощущал. Друзья посмотрели на него с одинаковым желанием, причём у обоих оно оказалось окрашено во все оттенки багрового.

      – Отдохнуть прилегли, – прошипел сквозь зубы Ёрш,

      – А-а-а, –