Тень Мануила. Анна Бардо

беспокойство совершенно другого рода, но тогда, прослушав это сообщение впервые, я не придал этой дрожи в голосе совершенно никакого значения.

      Он назначил мне встречу в кальянной на мусульманском кладбище рядом с тюрбе[1] Махмуда Второго, что я счел высшим проявлением его иронии. Что может быть забавнее, чем два историка, курящие кальян на мусульманском кладбище? Я провел три больших экскурсии и валился с ног от усталости в тот день, так что мог бы и отказаться от встречи… И, возможно, никогда не случилось бы со мной всего, что случилось. Но нечто странное у меня внутри – не то интуиция, не то жажда приключений – заставило меня как податливую змею, увлекаемую звуками флейты, потащиться в сторону кладбища ровно к назначенному времени.

      Было еще не слишком темно, но уже наступали сумерки. Со стороны Босфора дул неприятный промозглый ветер, не желавший утихать даже вечером. Солнце только что скрылось за крышами домов, и было самое время для начала вечерней молитвы Магриб, о чем, как обычно, слышно с каждого минарета: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет…», ну и так далее… Словом, самое время идти на кладбище…

      Мраморная кладбищенская ограда с торжественными рельефами белела в наступивших сумерках словно праздничный торт. Она манила и приглашала зайти внутрь, будто шепча мне: «Иди, загляни сюда! У меня есть кое-что, о чем ты еще совершенно ничего не знаешь».

      С улиц постепенно исчезали торговцы сувенирами, и вечерние кафе начали увлекать внутрь меланхоличной восточной музыкой, мягкими диванами и запахами, способными разжечь жажду жизни даже у совершенно равнодушного к ней человека. Кладбище было немного в стороне от зуда наступающего вечера. Здесь было относительно тихо, и лишь изредка тишину эту нарушал проезжающий по улице трамвай, и, вероятно, именно поэтому Хасим позвал меня именно сюда.

      У входа ко мне подбежал рыжий кот и начал настойчиво тереться о мою ногу. Я погладил его, но кот был навязчивым и продолжал тереться и урчать.

      – Маленький, пусти меня, мне надо пройти, – Но кот моего русского не понимал, и никакой еды с собой у меня, разумеется, не было. – Малыш, пожалуйста, пропусти, мне надо пройти, – продолжал я, почесывая кота за ухом. Но ему было абсолютно все равно, он продолжал урчать, пока из темноты не раздался знакомый сипловатый голос.

      – Мерхаба[2], – произнес Хасим из темноты, и напуганный внезапным его появлением кот, к моему облегчению, поспешно шмыгнул в ближайшие кусты.

      – Мерхаба, – ответил я. Хасим верен себе: блестящие ботинки, отглаженные брюки, черный тренч, белые манжеты, серебряные запонки… Только зачем ему все это здесь, у тюрбе Махмуда Второго?

      – Хотел пригласить тебя на приятную вечернюю прогулку, – отшутился он словно бы в ответ на мои мысли, но в голосе тревога и неуверенность. Из кармана тренча выскальзывает привычный белый платок, и он промакивает испарину на лбу… Какая тут, к черту, прогулка, выкладывал бы уж сразу все начистоту.

      – По кладбищу?

      – А

1

Тюрбе (турецк.) – мавзолей, усыпальница.

2

Привет! (турецкий)