Четвертая Беты. Гоар Маркосян-Каспер

скульптурный лоб, большие умные глаза, тонкий нос…

      Увидев в дверях Марана, он не растерялся и не смутился, даже не встал из-за стола, на котором стояла тарелка с остатками ужина, а только произнес, насмешливо кривя рот:

      – Ба! Светлейший Маран!

      Насколько это обращение задело Марана, Дан понял по тому, как раздулись ноздри его изящного носа и напряглись губы. Впрочем, он сразу овладел собой и ответил в таком же тоне:

      – Мое почтение высокому Иле Лесу! Разрешите войти?

      На явление Дана и охранников Ила Лес не отреагировал, увидев Главу Лиги, помрачнел, а при виде Начальника Охраны пренебрежительно усмехнулся.

      – Донес?

      – Не донес, а сообщил, – поправил Маран, но в его глазах мелькнули веселые искорки.

      – Опять ты за свое, Ила, – сказал он почти дружелюбно, садясь на широкий табурет у дощатого стола.

      Ила не ответил. После короткой паузы Маран положил на стол небольшой зеленый конверт.

      – Я привез приказ о твоем аресте.

      – Подписанный?..

      – Изием Гранитом, в Крепости Бакна, сегодня, в два часа пополудни.

      Ила усмехнулся с откровенным презрением.

      – Еще бы! Нас осталось – по пальцам можно пересчитать, и все же мы застим ему небо. В чем меня обвиняют? Кого я тайно отравил, с кем вступил в сговор, на кого работал, Дернию или Латанию?

      – Тебя обвиняют в извращении идей Лиги.

      Ила Лес невесело рассмеялся.

      – В извращении идей Лиги! Твой Изий слыхом не слыхивал о Лиге, когда мы ее идеи обдумывали и обосновывали, когда доводили эти идеи до людей. Я участвовал в Учредительном Собрании Лиги, тогда нас было всего сорок восемь, десятки раз я встречался с Роном Львом еще до того, как в Лигу вступил Изий… я уже не говорю о молокососах вроде тебя!.. Они, видишь ли, меня обвиняют – да это я вас обвиняю, это вы извратили идеи Лиги, и не только идеи, во что вы превратили саму Лигу? Во времена Рона Льва она объединяла самых честных людей страны, главным в нашей жизни была верность долгу, а долгом нашим было служение Бакнии. А вы? Вы превратили Лигу в сборище беспринципных карьеристов, вы поставили ее над народом…

      – Отличная речь, – заметил Маран спокойно. – Тебе надо было произнести ее на Большом Собрании.

      – Издеваешься?

      – Почему же? Ты ведь выступал на последнем Большом Собрании, разве нет?

      – Мне не дали бы договорить до конца.

      – А ты бы попробовал.

      Ила Лес вдруг сник.

      – Ах, Маран, Маран, – пробормотал он.

      – Что – Маран?

      – Не знаю, кто ты и что ты есть, но в одном не сомневаюсь: ты не дурак. Неужели ты не понимаешь, что вы творите, и чем это кончится? Ну ладно он, – кивок в сторону Начальника Охраны, – но ты, неужели ты не разу не задумывался над тем, почему у нас с каждым годом падают урожаи?

      Маран не ответил. Неожиданно вмешался Начальник Охраны.

      – Не знаю, кто выполнял расчеты, – начал он вкрадчиво, – но, по-моему, они завышены. Мы оставляем крестьянам непомерно много зерна и плодов. Разве человек в состоянии