Берегиня сегодня. Марина Хробот

я мужу наливала, – попыталась воспротивиться напору мама, но бабушка её не слушала и протянула свой паспорт.

      – Ты забыла, Катя, сколько мне лет? Семьдесят пять, и я болею… – Посмотрев в потолок, бабушка тяжко вздохнула. – Опять у тебя люстра пыльная. – И тут же переключилась на жалобы. – Мне немного осталось. А Толика придется сдавать в детский дом. Забери его, Катя.

      И мама взяла Анатолия к нам. Не знаю, сколько раз она пожалела об этом. Ни я, ни Толик, ни разу не слышали от нее жалоб. А Толик стал звать мою маму мамой ровно в ту минуту, когда бабушка ввела его в нашу квартиру.

      Бабушка, пока везла его из деревни к нам, в Осташков, так и говорила: «Мы едем к твоим маме и сестре». Маленький Толик поверил.

      Деревня, из которой его вывезла бабушка, вздохнула с облегчением, особенно утки, которых он купал в пруду без их на то воли, и соседские девочки, которым он на подоконник, а если рука не дрогнет, то и на кровать, подкидывал квакающих лягушек.

      И ещё двенадцать лет мы ездили на лето в Атяшево собирать грибы и пропалывать огород под чутким руководством бабули. По осени она отправляла нас обратно домой с двадцатью трёхлитровыми банок овощных консервов и наволочкой сушеных грибов.

      В школе мы с братом учились ровно – с тройки на четвёрку, но Толику было легче, он аккуратно переписывал решенные задания из моих тетрадок, в свои.

      В установочные двухтысячные года, в продовольственный магазин, где директорствовала мама, пришел новый бухгалтер – бывший изобретатель мелкой техники, Борис Иванович. Мама приглядывалась к нему два месяца, а затем женила на себе. Отчим и стал настоящим отцом для меня и Толика.

      Одиннадцать школьных классов за брата закончила я. Анатолий к этому времени увлекся бодибилдингом, проводил время в «качалке», не пил и не курил, «накачивал мышцу».

      Наш любимый отчим-папа в 2011 году вернулся в свой экспериментальный институт и продолжил изобретать что-то сельскохозяйственное. А четыре года назад начался фейерверк его успеха. Папа Боря получал одну за другой весьма приличные премии. Мама вложила его деньги в покупку большой квартиры в Твери и в собственный магазин, с удовольствием уехав из Осташкова, где, как она говорила «мне стало тесно».

      Мы с Толиком с мамой не поехали, мы пристроились продавцами в магазин строительных материалов и нам здесь понравилось.

      В общем, привычка всё по десять раз пересчитывать и экономить у меня в маму.

      Мама так разволновалась, когда узнала, что летом мы едем в Якутию, как будто впервые отпускала нас одних в школу, до которой придется переходить две дороги и обе без светофора. Борис Иванович, наоборот, благословил. Ему нравятся все мои начинания, он почему-то верит в мою разумность. Я отчима тоже люблю. Бескорыстно. Хотя, когда он одолжил мне денег на кроссовер «Мерседес», а через полгода отказался взять деньги, я полюбила его еще больше.

      Единственное, что смирило маму с нашей с братом «экскурсией», был переезд к ней в Тверь Данилы. За время нашей «командировки» она затаскает беднягу Даньку по музеям и театрам