Коридор кривых зеркал. Илья Владимирович Рясной

и вскоре вышел на площадь перед нашим отелем.

      Там, прислонившись к чахлому дереву, стоял одетый в обноски бородатый бродяга с магнитолой на плече. Завидев меня, он расплылся в пьяной улыбке и рассыпался в комплиментах сомнительного свойства:

      – Чувак! Братан! Ты белый, я белый, и уже по одной этой причине мы изгои и отбросы! Этим чёрным чистоплюям никогда не понять, каково это быть презренным «снежком». Поэтому раздели со мной эту дозу колючки.

      Он вытащил пакетик с жевательной колючкой и попытался всучить его мне.

      – Спасибо, – искренне поблагодарил я, оценив благородство поступка, когда расстаются с самым дорогим. – Но сегодня не надо.

      – Ну и ладно. Я тебя понимаю. Белый всегда поймёт белого! Долой колючку! Мы будем слушать вызывающий, бескультурный пошлый шансон в противовес их скучному высокодуховному рэпу!

      Он кивнул в сторону толпы, изображавшей движения вроде старинного твиста возле граффити под мелодичные звуки итальянской музыки. Почему-то именно итальянские песни и мелодии вызывали наиболее оголтелую неприязнь музыкальных критиков и иных чернокожих респектабельных любителей музыки. Над толпой стоял дым жжёной колючки. Настроение у собравшихся было приподнятое, и они дружно скандировали:

      – Тим мы с тобой! Тим, мы с тобой!

      Над толпой реяли плакаты. «Лучше ласковая оккупация, чем расовая сегрегация». «Земля придёт, всех в чувство приведёт». «Мама, я космодесантника люблю!» – этот транспарант с многочисленными следами губной помады.

      – Вот это по-нашему! – вскинул бродяга вверх сжатый кулак. – Шансон, колючка и ласковые девки! Революция называется!

      – А это не зайдёт слишком далеко? – спросил я.

      – Это зайдёт ещё дальше, чем мы можем представить. Свободу землянину Тиму! – заорал он и, демонстрируя высшую степень доверия, ткнул меня локтём в бок.

      – Свободу Тиму, – вяло поддакнул я.

      – Вот так-то, – одобрительно кивнул бродяга. – Вижу ты не местный, чувак!

      – Ну, как-то так.

      – У меня есть отличная ночлежка на примете. Для моих друзей бесплатно. Там нам дадут суп и немного колючки. Потому что поддерживают наш единый порыв. Пошли?

      – Да у меня есть, где переночевать, – смутился я.

      – И где же?

      – Я тут живу, – показал я на фешенебельный отель, потом кивнул на прощание и направился к входу, под изумлённый взгляд бродяги.

      – Хитрый ренегат! – наконец крикнул он мне вслед.

      Пока я шёл пару сотен метров до дверей отеля, то постепенно трансформировал костюм во что-то боле-менее приличное.

      Швейцар на входе поклонился, пропуская меня. А у лифта ко мне подскочил строгий офицер в тщательно выглаженной военной форме.

      – Посол, вам правительственный пакет, – сообщил он, меряя меня подозрительным взором.

      – Ну, так давайте, – откликнулся я.

      – Не всё так просто. Только после удостоверения личности. И только под роспись.

      Мы поднялись в номер. Офицер долго, чуть ли не на зуб, изучал наши