Серая Дымка. Элла Чак

вещи нашим гостям даются сложнее, чем другим. Кто-то не может произносить слова с буквой «а». Есть гости, считающие себя недостойными жить. Есть те, кто страдают расстройствами сна и перепадом настроения.

      – Что, расстройствами сна и настроения? – Оживилась Галя. Сны и их расстройства, как раз ситуация ее сына.

      – Данные симптомы закольцованы. Ритмы сна и нахождение на волнах, излучаемых во сне, влияют на каждый ваш поступок и выбор, когда вы проснетесь.

      – Вы столько знаете об этом…

      – Давно работаю! Когда-то и сама была пациенткой доктора Слаквы. Хоть он не любит слово «пациент». Говорит, никто из нас не болен. Просто мы сильнее чувствуем. Подумайте и запишитесь на прием.

      – Нет… нет… нам это пока не нужно! Извините!.. – и Галя повесила трубку.

      Тем днем Галина вернулась лишь в шесть вечера. На два часа позже, чем они обсуждали с няней. Выудив из ящика в спальне три тысячи и две сверху, она потянула деньги няне, – Катя, извините, что задержалась. – Но няня не взяла оплату, – не нужно! Расплатитесь в конце месяца со мной. Вы сами-то как, в порядке? – Она смотрела своими раскосыми глазами прямо в душу Гали. Внешний вид той тоже желал лучшего. Волосы слиплись в коричневых сосульках. Под глазами синяки. На лбу огромная шишка и гематома.

      – Кажется, да. Спасибо, – Галя рухнула на кровать, тут же засыпая. Ей было все-равно на няню, на Вадима и на Мишу. Ничего не существовало для ее измотанного тела, потерявшего сегодня литр крови. Кажется, она спала целую вечность, пока не зазвенели колокольчики…

      – Колокольчики… – прошептала Галя, – звук был такой, словно к камышам, колышущимся на ветру, привязали тоненькие алюминиевые плашки. И теперь те, развиваясь на ветру, ударяются друг о друга, издавая мелодичные трели. Нежные, чуть уловимые, словно песнь сказочных эльфов. Часто заморгав, Галина распахнула глаза. Она тут же метнулась рукой к запястью, понимая, что колготок на руке нет. Слева от нее посапывал Вадим. Сапоги Гали стояли около кровати. На ней оставалась дневная одежда. Муж только накрыл ее тонким пледом.

      – Опять что ли лунатизм?… – Галя продолжала слушать чудесный перелив, идущий из холла, а может из гостиной или с кухни? Она поднялась на ноги, приоткрыв дверь спальни. Мелодия стала более явной. Никакой инструмент не приходил Галине в голову, что мог рождать столь волшебную музыку! «Лик-лик-лик-лик» дребезжали колокольчики. И потом быстрее «тррррлииииик».

      Галя прошла через зал. У потолочной люстры бился десяток ночных мотыльков. – Вадим окно не закрыл на ночь… – удивилась она обилию насекомых. Галя двигалась на звук, проникающий прямо в ее душу. Белые занавеси балконной лоджии манящими пухлыми парусами изгибались навстречу. Концы штор, словно звали в свои объятия «подойди… обними … тишшшше…. Тишшшше ступай» шептали они в голове Галины. И она, загипнотизированная мелодией и шепотом занавесок, приближалась, желая укутаться в нежный шелк, забыться, оказавшись в коконе. Она шагнула на подоконник и шелковые белые шторы обвились вокруг Галины, чтобы переродить ее из