О, Мари!. Роберт Енгибарян

дружно захохотали. Я проглотил обиду и широко улыбнулся:

      – Кристина, видите, какие таланты открывает наш студенческий театр? Может, одну высокую блондинку возьмете в ваше училище?

      – Дети, дети, хватит подтрунивать друг над другом, тоже мне, нашли интересное занятие, – вмешалась мама Мари.

      Я чувствовал себя неловко в центре внимания стольких женщин, поэтому замолчал и принялся за долму. Уловив мое смущение, мадам Сильвия обратилась ко мне:

      – Давид, ты не представляешь, как красив Париж в конце осени, особенно набережная Сены! Тысячи людей катаются по реке на лодках, пароходах. Всюду музыка, бесчисленные маленькие кафе и рестораны, полно морепродуктов – лобстеры, устрицы, крабы… И люди такие вежливые, любезные! Когда вспоминаю все это и думаю, что больше не увижу, мне становится очень грустно…

      – Ну, мама, ты опять об одном и том же… – всплеснула руками Мари. – Наш гость не знает, что такое устрицы, и тем более лобстеры.

      – Я читал в книгах, но сам ни разу не пробовал, – честно признался я. – А вот ты, Мари, когда-нибудь пробовала лягушатину? Вот этого у нас в ущельях полно! Я лягушками брезгую, но ради тебя могу поймать и принести. Вот будет картина, когда ты их станешь есть!

      – Давид, лягушки, которых едят французы, другие, здесь таких нет.

      В дверь позвонили.

      – Это папа, – воскликнула Тереза и помчалась открывать. Вошел высокий светловолосый мужчина лет пятидесяти, худощавый, с артистической внешностью, а с ним среднего роста полный брюнет в очках.

      – Вот и Азат с Варужаном! – обрадовалась мадам Сильвия.

      Как я понял, человек в очках был мужем Аиды.

      – Здравствуйте, молодежь, – поздоровался папа Мари. – По-видимому, молодой человек – это Давид…

      – Здравствуйте, мсье Азат, здравствуйте, Варужан, – я пожал руки вошедшим мужчинам.

      – Хотел купить арбуз, но Геворг, продавец, сказал, что молодой человек, который приехал вместе с Мари, уже купил арбуз и дыню. Ну что ж, Давид, сейчас будем есть ваш арбуз и дыню, но сперва – что-нибудь более существенное. Что ты нам предложишь, Сильвия?

      – Летняя долма очень вкусная получилась, как и все, что ты видишь на столе. Могу принести красного вина. Мы все уже поели.

      Часы показывали полседьмого вечера.

      – Спасибо за угощение, – поднялся я. – Я уже больше часа здесь, пойду домой.

      – Что вы, Давид! – запротестовал мсье Азат (в отличие от женщин, он произносил мое имя правильно, без замены буквы «а» на «ё»). – Садитесь, мы еще должны съесть ваш арбуз! Сильвия угостит вас кофе и сладостями. Задержитесь еще минут на сорок, максимум на час, не больше.

      В глубине души я не хотел уходить. Эти люди были мне приятны, и, конечно, хотелось подольше оставаться с Мари, которая притихла и задумалась о чем-то своем. Но несколько раз я поймал на себе ее быстрый взгляд и догадался, что она изучает меня – ей явно было интересно мое поведение в кругу ее семьи.

      Варужан от ужина отказался и обратился ко мне:

      – Как я понимаю, Давид, вы учитесь с Мари. В каком языке специализируетесь? Тоже