О, Мари!. Роберт Енгибарян

этот ударил меня первым… Ара[7], почему ты так? Вах, мама-джан… – он выплюнул выбитые зубы, – за что, вашу мать, за что вы со мной так, кто вы такие?

      – Жоко, – вступил я в разговор, – ты плохо воспитан! Ни за что обругал меня матерными словами…

      – Ара, ты что как педик говоришь!.. Ты не мужик, ты мусор, мент…

      – Нет, Жоко, я еще не мент, я начальник оперотряда дружины.

      – Что я вам сделал? Почему ты меня убиваешь?

      – Сейчас объясню. Знаешь вон ту девушку? Мари, подойди ближе!

      Мари неуверенно приблизилась. Ее трясло.

      – Да, знаю, она моя соседка.

      – Жоко, разве соседке угрожают ножом, а потом пистолетом? Разве это по-соседски – обещать изуродовать лицо, отрезать нос, правый или левый сосок и говорить, что один патрон на выбор предназначен правому глазу ее отца?

      – Начальник, врет она, я пошутил, а пистолета у меня вообще нет!

      Сильный удар ногой по ребрам на время лишил Жоко возможности говорить.

      Передо мной лежало, все в грязи и крови, жалкое дрожащее существо, уже плохо понимающее, что с ним происходит. «Боже мой, как быстро человек может превратиться в корчащееся от боли животное, которым движет только инстинкт выживания, – подумал я. – Не дай бог когда-либо оказаться на его месте…»

      – Умираю… – хрипел Жоко, изо рта у него текла кровь. – Прошу, вызовите скорую…

      Мари, бледная от ужаса, смотрела на все это широко раскрытыми глазами. Я почувствовал, что еще чуть-чуть – и она больше не сможет сдерживаться, начнется истерика.

      – Георгий, проводи Мари домой, сейчас мы с Жоко разберемся. Ребята, еще воды. Эй, пацаны, где эта крыса держит пистолет?

      Избитые, напуганные дружки Жоко тупо смотрели друг на друга.

      – Черныш, ты еще жив, начнем с тебя! – я ткнул пальцем в брюнета, швырнувшего в нас бутылку в магазине.

      – Дядя-джан, пистолет видел, но где он его держит, я не знаю!

      – Ладно, а ты что скажешь, паразит? – повернулся я к другому. – Хватит реветь, ты же не девственница, только что лишенная предмета своей гордости!

      – Я тоже видел, но не знаю, где…

      – Эй, сукин сын, – Рафа снова обратил внимание на Жоко, – все слышал? Видишь ремень? Я тебя сейчас повешу вон на том дереве!

      Жоко не отвечал, только глухо стонал и плакал. От него шел жуткий запах мочи и кала. По-видимому, он был уже не в состоянии контролировать свой организм. Дотрагиваться до него было противно.

      В это время подоспела помощь из штаба – оттуда на мотоцикле с коляской приехали сразу пять человек. Один из нас уже давно ждал ребят на троллейбусной остановке, чтобы проводить их к месту разбирательства. Мы опасались, что на помощь нашим противникам прибегут родственники из ближайших домов – тогда серьезной драки было бы не избежать.

      Посовещавшись, мы решили пойти домой к Жоко с двумя его приятелями, которые еще были способны передвигаться, хотя и не без нашей помощи. Жоко оставили лежать на земле, велели продавщице вызвать скорую и – кто на

7

Ара – форма обращения мужчин друг у другу.