О, Мари!. Роберт Енгибарян

разные жизни. Ты в своей стране, все здесь для тебя естественно. Подумаешь – избили человека до полусмерти! Да, подлого и отвратительного, но это для тебя и твоих друзей обычное явление. Умрет – кому какое дело? А я тут не чувствую себя своей, многое мне чуждо. Как же мне жалко родителей! Мама плачет по ночам, тоскует по родине, по своим родителям, брату и сестре, парижскому хлебу, парижским улицам… Папа чувствует себя виноватым за то, что привез нас сюда. В общем, жизнь у нас тут не сложилась. Я бы и рада быть как все, но не получается. Должно быть, внутренне я другая…

      – Мари… – я не знал, что сказать. – Мари, пойдем, сходим куда-нибудь? В кино или в кафе…

      – Нет, ничего я не хочу. Пойду домой, родители будут беспокоиться.

      – Давай им позвоним!

      – У нас нет телефона, папа никак не может его получить…

      – Тогда я тебя провожу. К тому же твоя мама обещала мне гато, а может, и кофе попробую.

      – Хорошо, поехали, – устало ответила она. – И с кем я связалась? Тебе бы во дворе в футбол играть, а не ухаживать за взрослой девушкой…

      – Эй, взрослая девушка, нам обоим по восемнадцать лет! – рассмеялся я. – Ну ладно, ты на месяц-два старше – подумаешь, большая разница!

      – Да, к сожалению, это большая разница. Скоро ты это поймешь…

      На улице нас догнал Рафа.

      – Здравствуй, Мари!.. Друг, мы опаздываем на тренировку, ты начал их пропускать.

      – Нет, Рафа, сегодня не могу. Я должен проводить Мари.

      – Ух ты! Мари, он что, в женихи к тебе записался?

      – Давид, Рафа прав. Иди на тренировку. А на твой вопрос, Рафа, отвечу: вам, ребята, еще нужно повзрослеть. То, что вы накачали большие мускулы и научились драться, не значит, что вы выросли.

      Мари отвернулась и быстро пошла к остановке.

      – Рафа, – я бросился за ней. – Иди по своим делам, я не приду…

      Когда я догнал Мари, троллейбус уже подошел. Мы поднялись в салон, обмениваясь ничего не значащими фразами.

      – Мари, почему ты всегда опаздываешь по утрам на занятия?

      – Пропускаю переполненные троллейбусы. Неприятно толкаться, стоять всю дорогу вплотную к другим пассажирам. Да и от мужчин иногда дурно пахнет. Добираюсь, как получается: то на маршрутном такси, то на обычном. Почти всю свою стипендию трачу на транспорт…

      Выйдя из троллейбуса, метрах в десяти от остановки мы заметили Черныша с кровоподтеками и синяками под глазами. Он оживленно что-то рассказывал двум другим парням.

      – Привет, Черныш!

      – Привет, брат… Давид. Я Герман, ну, Гера.

      – Надо же, ты и имя мое знаешь… Гера.

      – Вы же звали там друг друга… Я запомнил тебя, Рафу, еще кое-кого.

      – Лучше забудь, Гера. Здоровее будешь. А вот если увидишь, что кто-то на улице обижает Мари, шкуру с него спусти, а не то я огорчусь… Ты же здесь авторитет. Идет?

      – Не беспокойся, брат, – заулыбался Черныш. – Мари никто и пальцем не тронет, уши отрежу!

      – Как быстро ты нашел с ними общий язык, вот уж не думала… – задумчиво