Поединок. Сеславия Северэлла

через окно? Итак, весь Петербург болтает невесть что, – вскрикнула Евдокия.

      – Одним словом больше, одним меньше.

      – Да и какой ты упитый. Не щадишь моей репутации,– недовольно выговаривала Евдокия

      – Я тоже ныне не в чести. Повеса, искуситель младых особ, пустой человек.

      Лецкий сел на пол подле княгини, заглядывая ей в глаза.

      – Твой Истомин положил глаз на Сегорскую? Хочешь, я её соблазню? Он тогда и не пос- мотрит на неё.

      Упоминание об Истомине вернуло Евдокию в действительность.

      – Не говори глупостей! Не позорь памяти своего дяди архимандрита Досифея10.

      – Память дяди. Они колесовали такого человека в угоду антихристу! И моих всех, всех до единого Глебовых, били, глумились, один я уцелел. Зачем?

      – На то высшая воля. Помнишь, как мы приехали в Псково-Печерский монастырь. Бог познакомил нас с тобой через моего Федора. Мы тогда только обвенчались, и мой муж хотел, чтобы наш брак начался с посещения святого места.

      – Да. Я помню. Я тогда был болен, а вы привезли мне весточку от моей матери. Это стало для меня великим утешением. Моя матушка, наверное, отдала последние грошики для того, чтобы её знакомый дьячок написал мне письмо.

      – Ты был таким худеньким послушником. Одни глаза на лице.

      – Чтобы я делал в этом каменном городе без моей названной любимой сестры, – тихо произнес Алексей. Мне рассказывали, что родственник твоего мужа Яков Игнатьев и мой дядя Деомид Глебов были настоящими друзьями, мечтали о великих свершениях.

      Евдокия помогла подняться Алексею.

      – Знаешь, Яков Игнатьев11 добрался до высокого звания. Что может быть почетней, чем быть духовником царевича?

      – И ты доберешься. И твоя судьба Алексей улыбнется тебе. Федор верил в такие вещи. У нас с ним похожие истории жизни. Наши матери далеки от дворянского звания, – тихо проговорила Дуня.

      – Мы все далеки от этого звания, – тихо проговорил Лецкий, – но в нас живет сила русской земли, и лучшие из нас, такие как протопоп Яков Игнатьев достигают больших высот, если бы не последние времена, казни и гонения.

      – Его обезглавленное тело до сих пор лежит на эшафоте там, на Троицкой площади не упокоенное, – с горечью вздохнула молодая женщина.

      – Так же как и этого гренадера Семикова, который объявил себя выжившим царевичем Алексеем. Многие тогда поверили, что Алексей Петрович выжил, и скоро придет избавле- ние от антихриста.

      – Но не пришло. Этого гренадера казнили в ноябре двадцать пятого года12. Голову отруби- ли, – грустно прокомментировала Евдокия. – Но ты-то живой, благодаря Божией милости. Возможно, и ты спасешь чью-то жизнь, как Бог спас твою. Вот тогда и наступят твои свершения.

      Евдокия обняла Алексея и стала гладить его по голове, как брошенного расстроенного ребенка.

      – Вы спасли меня. Бог и ты. Да еще фальшивые бумаги на имя князя Лецкого.

      Обнимая расстроенного

10

В миру Деомид Глебов, приговорен к смерти по делу царевича Алексея, и казнен в Москве на Красной площади в 1718 году.

11

Яков Игнатьевич Игнатьев – протоиерей, духовник и ближайший советник царевича Алексея, приговорен к смерти по делу царевича Алексея, и в 1718 году обезглавлен на Троицкой площади в Санкт-Петербурге.

12

22 ноября 1725 года.