Без ума от виконта. Салли Маккензи

уразуметь, что его сестре и матери грозит опасность, но что в этом случае следует сказать? Это пока неясно.

      Через застекленную дверь Моттон вошел в свой кабинет. Да, безусловно, следует охранять этот вход в дом, да и все остальные тоже. Он должен поручить своему дворецкому Уильямсу заняться…

      – Где это ты был, дружок?

      Проклятие, он забыл сказать Уильямсу, чтобы тот запер дверь из коридора в кабинет!

      – Да, Эдмунд. Где ты был?

      Он зажег свечу, повернулся – и встретился лицом к лицу с тетей Уинифред и ее большим серым попугаем Тео. Они оба находились на пороге распахнутой двери в его кабинет, устремив на Моттона укоризненные взгляды. Тео повертел головой, возможно, проверяя, каким глазом ему удобнее смотреть, правым или левым.

      Моттон посчитал про себя до десяти. В конце концов он – взрослый мужчина. Это его собственный дом. Ему незачем, да он и не желает что-либо объяснять тете Уинифред.

      – Я выходил. Мне нужно было выйти.

      Тетя Уинифред пренебрежительно фыркнула и заявила:

      – Это очевидно.

      – Очевидно! Очевидно! Ясно как нос у меня на лице! – заверещал Тео.

      Моттон терпеть не мог, когда попугай принимался делать людям замечания да еще раздраженным тоном, и сказал:

      – У тебя нет носа, Тео!

      Попугай взъерошил перья и проорал:

      – Не груби, ты, мальчишка!

      – Вот именно. – Тетя Уинифред посмотрела на племянника с укоризной. – Это ниже твоего достоинства – спорить с Тео, Эдмунд. Ведь он всего лишь попугай, пойми.

      – Я понимаю. – Моттон тяжело вздохнул. С тетей Уинифред он тоже не собирался спорить. – Я думал, что вы вместе с другими моими тетями собираетесь отправиться на какой-то музыкальный вечер.

      – О нет. Мне захотелось остаться дома и убедиться, что Тео и Эдмунд освоились в новой для них обстановке.

      – Эдмунд. – Моттон с любопытством окинул взглядом кабинет. Он не увидел обезьянку тети Уинифред, но, возможно, зверек спрятался за шторами. – А где же он, Эдмунд?

      – Наверху, у меня в комнате. Бедняжка ужасно устал от дороги.

      – А, понятно. – Скверно, что треклятая обезьяна не может долго остаться усталой. Его дом и так уже превратился в чертов зоосад благодаря коту Корделии, двум карликовым пуделям Доротеи и борзой Луизы. Прибавление попугая и обезьяны – это уже сверх того, что мог бы вытерпеть любой нормальный мужчина. – Думаю, вы тоже порядком устали. Не пора ли вам лечь в постель?

      – Нет. – Уинифред уселась на один из его вращающихся стульев. Тео устроился на спинке стула и уставился на Моттона.

      У него упало сердце. Так хотелось пропустить стаканчик бренди, но ведь пришлось бы предложить угощение Уинифред, а тогда кто знает, сколько времени она еще проторчит здесь. Может, если он останется стоять, она быстрее сообразит.

      Она пришла в соображение немедленно.

      – Тебе пора жениться, Эдмунд.

      Он сел и налил себе большой стакан бренди. К дьяволу хорошие манеры!

      – Жениться? – Он откашлялся. –