Наварин (Собрание сочинений). Владимир Шигин

кажется уже война!

      – Нет, но союзники уже твердо решили препятствовать нам в высадке войск на греческий берег! – подал голос кто-то из советников.

      – Но как совместить понятия о дружбе с понятием о принуждении? – воскликнул рейс-эфенди. – Не могут хворост и огонь безопасно лежать друг против друга! Не могут!

      Спустя месяц, ровно день в день, послы вновь дружно заявились к меланхоличному Рей-эфенди. – Что решило ваше правительство, ведь срок ультиматума истек? – вопросили они министра.

      Рейс-эфенди был внешне надменен:

      – Я опять заявляю, что определяющий, неизменный, вечный и окончательный ответ царя царей и владыки правоверных: никогда и ни от кого он не примет, какого бы ни было, предложения о греках!

      Сидевшие на скамьях вдоль стен вельможи согласно закачали огромными тюрбанами:

      – Греция – наше дело! – Нам решать, карать или миловать прахоподобных греков!

      Тогда вперед иных вышел Рибопьер, тайный советник и кавалер многих орденов.

      – Султан шутит с огнем! – мрачно заявил он.

      – Вы объявляете нам войну? – скривил презрительно губы министр.

      – Война еще не объявлена, но наши эскадры блокируют берега Греции и по первому приказу готовы вступиться за честь своих флагов!

      – Как можно совмещать дружбу с угрозами. Не могут огонь и хворост безопасно лежать друг подле друга! – пустился в философствования рейс- эфенди. – А впрочем, великий флот и войско падишаха вселенной сумеют постоять за себя!

      – Ну, это мы еще посмотрим! – мрачно хмыкнул ветеран наполеоновских войн генерал Арман-Шарль. – Хотя по мне лучше было бы и обойтись без пролития крови!

      В тот же день, посоветовавшись, послы решили известить о несговорчивости турок командующих своих эскадр, которым предписано было в ближайшее время появиться у греческих берегов.

      Более иных настойчив в том был Александр Рибопьер:

      – Коль меры убедительные успеха не имели, следует непременно переходить к мерам принудительным!

      Рибопьера горячо поддержал старый вояка Арман-Шарль. Британский посол отмолчался, но и против не выступил.

      Что касается греков, то их правительство, находившееся к тому времени на острове Поросе, немедленно известило всех и вся, что они принимают все параграфы Лондонского трактата союзников незамедлительно и с радостью. Таким образом, принудительные меры союзникам следовало принимать лишь против находившихся в Морее турок и египтян.

      Весь демарш предпринятый тремя союзными послами в Константинополе, обернулся их полным поражением. Турция ни на какие уступки идти так и не согласилась. Отныне исход конфликта должен был решаться уже не в дипломатических салонах, а на шканцах боевых кораблей. Время политиков заканчивалось, начиналось время адмиралов!

      Сэр Стратфорд Каннинг писал в те дни вице-адмиралу Кондрингтону: "… Хотя и не следует принимать враждебных мер и, хотя союзные правительства желают избежать всего, что могло бы привести к